От крика сердца разум мой оглох:Мне бескорыстно небо дарит вдох,Но от дыханья не родится небо.
Транзисторы
Пронзительно транзисторыОрут, как будто в трансе.Транзитные туристы мыНа бесконечной трассе.
Все истины, как исстари,Узнав их в первом классе,Мы охраняем истово,На черный день, в запасе.
Нам жаворонка тоненькоНапомнит электроникаИз-за стены соседней.
Но нет успокоения —Последнее мгновениеИ соловей последний!
Молитва
Я горячо шепчу: спаси вас, люди,От зависти, от лжи, от клеветы…Ведь молоком наполненные грудиПреподают уроки доброты.
О пониманье грежу, как о чуде,Но у чудес расплывчаты черты.И долговечна память об Иуде,И древние размножены кресты.
И познанные истины забыты,И то, что с их содействием открыто,И бомбы нависают в небеси,
И откровенье гения убого…Молю несуществующего Бога:Прости нам прегрешенья и спаси!
Метеорология
Мне объяснил метеорологРаспутицу декабрьским днем.А день ни короток, ни долог,Пока мы суетно живем.
Но в сердце радости осколокЗабыть не даст мне аксиом:Ведь лед то холоден и колок,То обжигает, как огнем.
Вокруг все по науке тает…Неужто снег знакомый станетВоспоминанием о нем?!
Сыграть в снежки, лыжню освоитьИль бабу белу построить,Как строят храм, как строят дом.
Барабанщик
Истории бродячий балаганОпишем в книгах, разместим по полкам…Две палочки, забыв про барабан,Стучат по барабанным перепонкам.
Не бычья кожа, а сама судьбаГудит над смертным полем эшафота,И морщится безусая губаПод въедливыми капельками пота.
А перед тем стучали молотки,Гвоздями доски влажные сшивая.Багровый след на желтизне доскиИ песня барабанная – живая!
Шнур, как петлю, на шею нацепи,Поверх толпы гляди холодным глазом,На шелковом шнуре, как на цепи,Ты к барабану накрепко привязан.
Будь каменным. Не смейся и не плачь.Пусть похоронный марш звучит как полька.Ты не судья. Ты даже не палач.Ты в стороне. Ты барабанщик только!
Чем хуже ты любого из толпы?Что барабан пред гильотиной значит?Две палочки, две жизни, две судьбыИ две слезы —мой барабанщик плачет.
Имена
От первой клеенчатой бирки роддомаДо самой последней надгробной плитыПод знаменем имени скромно пройдем мыСодом и Гоморру земной суеты.
Когда-то людей нарекали по святцам,Теперь наступил математики век.По старым законам младенцы родятся,По новым законам живет человек.
Как формула, каждое имя условно,Абстрактно, как музыка, тень, а не плоть.Но мы бережем и храним его, словноГолодный случайного хлеба ломоть.
Когда-нибудь сменится имя на номер.(Однажды был опыт поставлен такой.)Не скажут со вздохом: «Преставился, помер»,А вычеркнут цифру бесстрастной рукой.
Вовек не подняться сомкнувшимся векам, —Века безымянную плоть погребли.Он был в человечестве лишь человекомБелковой молекулой нашей земли.
Пожар
Я поверила в этот пожарУхищрением памяти странной…Так реально огонь пожиралЭтот призрачный дом деревянный.
Я поверила в этот огонь,Потому что поверить хотела,От ожога болела ладонь,И одежда под искрами тлела.
И не дождь – только пепел с небес,Словно крупные черные слезы.Так окончиться может прогресс,Не сберегший себя от угрозы.
А поверить пожару легко,Потому что и будни суровы…Хоть пылает пожар далеко,Но в него мы поверить готовы.
Шар земной
Шарик земной —Крошечный,Он предо мной —Горошиной.Но изрезан он варварскиНа тысячу лоскутков.Обычай, мне скажут, таков.
Сказители – благодетелиГраниц земных не заметили,Проблемы только всеобщиеВсегда занимали их.Они, как слепые, ощупьюЛюбили мир для других.
На узких улицах вечностиТеснится все человечество.Чело и вече отмеченыСтремленьем друг друга понять.Потом будет поздно пенять.
Хоть праздное разноязычиеХранит вековые обычаи,Но все понимаешь без слов,Раз кто-нибудь в мире готовСебя распахнуть пониманию,Как нашей Земле – мироздание.