Нам бремя непосильных скоростейСмещает время, путает оценки.Опасны относительность страстейИ правды всевозможные оттенки.
«Я, наверное, в детство впадаю…»
Я, наверное, в детство впадаю,Я в неверное сердце стучу.Приглядись – я еще молодая,Я тебя потерять не хочу…
Разговоры, опять разговоры!Разве горы словами свернешь?Не любовь – деловитость конторы,И привычная, нежная ложь.
Но я верю еще в воскресенье,В восхожденье счастливого дня.И прошу у тебя я прощенья:Ты прости, что ты предал меня!
Будет утро беспамятно чистым,Без единого следа снежок.Будут дни, неподвластные числам,И январского ветра ожог.
Удивленное, детское зренье,Звук, вобравший в себя тишину,В первый миг моего сотвореньяНа тебя в это утро взгляну.
Первым чувством своим угадаюНеизбежность любви и потерь…Я, наверное, в детство впадаю,Если этому верю теперь.
«Не было белого самолета…»
Не было белого самолета.Была нелетная погода тоски.Не было белого самолета —Было только купе,Черное от угольной пыли,И три пассажира,И ни одного свободного местаРядом со мной.Колеса —Бухгалтерские счеты времени —Складывали секунды,Вычитали их из моей жизни…
А я все верила в невозможное,Я верила,Что увижу на перроне тебяИ медленно вытру слезыТвоими ладонями.
Тысячи метров медной проволокиВ землю зарыты,Чтобы я могла слышать тебя,Но я не знаю,Что нужно зарыть в землю,Чтобы я могла видеть тебя,И молчать,И к тебе прикасаться.
Меня встретили незнакомые люди,И осталась в душеЧернота угольной пыли.Только где-то —В самой глубине неба —Покачал крыльямиБелый,Невероятный самолет…
«Посреди августовского неб…»
Посреди августовского небаЖарко желтело солнце,И казались волосы нимбомНад цветущим лугом из ситца.
Был твой голос так странно нежен,Словно детский бумажный кораблик,Был твой голос так странно нужен,Что обман меня не коробил.
Разве дело во лжи или правде?Только завтра ложь обнажится,Трону я оголенный провод —И уже не смогу обижаться.
А сегодня на каруселиЯ лечу на алой лошадке,Так по-детски мы куролесим,Что вспотели на гриве ладошки.
Все стремительней конь несется —Я поводьям не доверяю,И сижу я, как на насесте,На коне моем деревянном.
Карусели мне надоели…Вон торгуют с лотка леденцами!Видно, детство меня надуло —Леденцы я тогда не ценила.
Так пойдем же бродить по лесу,И румянец в тени остудим,И пройдя по опавшим листьям,Сорок влажных следов оставим.
Ускользающие секунды,Заверения и заветы…Но пойми, есть только сегодня,И вовеки не будет завтра.
Правда, есть у надежды живучесть,А у времени – сто уловок…Может быть, покорится вечностьСовпадению двух улыбок?!
«Вот Библия с гравюрами Доре…»
«Подкрепите меня вином,освежите меня яблоками,ибо я изнемогаю от любви».
Вот Библия с гравюрами Доре.Огромный том заласкан и залистан.И в нем сегодня, словно в букваре,Ищу я азбуку предвечных истин.
То плачу, то совсем без слез скорблю,Переживая снова боль чужую…– Я не люблю. Я вовсе не люблю… —Тебе влюбленным голосом твержу я.
Мой черствый век! Он научил меняБыть сдержанной. И на мое несчастьеВзамен живого, теплого коняМне выдумал троллейбус синей масти.
А ты меня антоновкой кормил,Поил вином… Но все мне было мало —И мне вино не прибавляло сил,И яблоко меня не освежало.
Сухой траве уже не нужен дождь,И небо ни к чему убитой птице.И ты уйдешь. Когда-нибудь уйдешь.Чтоб никогда уже не возвратиться.
И потому так тяжко я скорблю,Переживая снова боль чужую…– Я не люблю. Я вовсе не люблю… —Зачем… зачем… зачем тебе твержу я?!
«Окружена твоей любовью…»
Окружена твоей любовью,Поражена, обожжена,Склоняюсь тихо к изголовьюТого, которому жена,