Выбрать главу

Воронеж

Над Воронежем моим летят утки,Летят утки над землей и два гуся,И румяная, как летнее утро,Там частушки распевает Маруся.
Каруселью раскрылась пластинка,Современное ее чародейство…Поздней памяти дрожит паутинка,В ней пестрит, словно бабочка, детство.
Паутинку эту бережно тронешь,И откликнется далекое эхо…За Воронеж, за Воронеж, За ВоронежМил уехал, мил уехал, уехал…
И живем с тобою розно мы, словноПерепутать перепутье могли мыОт дряхлеющей петровской часовниДо безвременной отцовской могилы.
Но когда-нибудь на Севере дальнемИли в будничной московской квартиреСтану бредить я целебным свиданьемС этим городом, единственным в мире.
По какой-то небывалой побудкеВновь для долгого полета проснусь я.Захватите с собой меня, утки,Покажите мне дорогу, два гуся!..

«Навеки ничто не дается…»

Навеки ничто не дается,Все может мгновенно исчезнуть,Но даже погасшее солнцеДолжна пережить наша честность.
Ничто не дается навеки,Все может исчезнуть мгновенно,Лишь то, что всегда человечно,И в прах рассыпаясь, нетленно.
Я верую в это! ИначеНе сладить с разрухой духовной.И я, словно колокол, плачу,Как колокол плачу церковный.
Звучат причитания меди —Мы все беззащитны, как дети!

Парадокс

Вселенная не знает недорода,Она подобна ищущему гению.Легко пылают свечи водородаИ оплывают тяжким воском гелия.
О, звезды! Миллионы лет калились вы,И – знали обо мне вы или нет —Далекие, но щедрые кормилицы,Вы посылали мне тепло и свет.
На полпути к таинственной вселеннойТопчу я землю, не жалея ног,Покуда не истек мой век мгновенный,Я вечна и всесильна, словно Бог.
Творю я, претворяю, сотворяю…И, разума справляя торжество,Я двери тайн вселенских отворяю,Как будто двери дома своего.
…Прикажут – и с космическою силойЗажжется водородная звезда,И превратятся в братские могилыНаполненные жизнью города.
И оборвется удивленный возгласУ края беспредельной пустоты…Земля вступает в свой опасный возраст,Земля родит тяжелые цветы!..

Новое летосчисление

На деревьях повис рассвет,Неподвижный и серый……Это было за много летДо новой эры.
В те временаЕще были госпитали,Где сестрыБинтами солдат пеленали,В те временаНад погостамиСолдатские звезды вставали.
А в госпиталеСестра объясняла подруге:– Ну, как он мог?!Ну, как он мог?!Говорит,Не беда, что нету ног,Были бы руки!
А потом был опыт поставленВ японском городе Хиросиме,Был ученый прославлен,А летчик —Рассказывают! —Сошел с ума…Просто остался он с ними,Убитыми в Хиросиме,Просто разум его оплавился,Как оплавились их дома.Тем, кто умер в тот день,Не досталось места в земле.Земля к тому времениЗаполнена была.Другими.И они растворялись в воздухе,Оседали пылью в золе,И мы теперь дышим ими.
Они в нас,Те, кому места в земле не нашлось.Невидимые и грозные,Как излучение…
…С этого самого дняНачалосьНовое летосчисление.

Тень

Я – тень.Неподвижная и короткая,Неподвижная, и короткая,Как смерть.Люди спят в комнатах.Куклы – в коробках.А у меня вместо стен – решетка,А вместо крыши – небо,В которое больно смотреть.
У меня нет дома,Где уютно тикают ходики,Где секунды жизни считает маятник,Нет у меня усталости.Нет у меня отдыха.Я – памятник.
Мне безразличныИ тьма, и свет.Два осенних листка,Как монеты,Прикрывшие мертвые веки…Я только след.Я только следСпешившего человека.
…Он проходил по улицам —А я семенила около.Солнце садилось —И я становиласьВсе длинней и длинней…Он проходил по улицамМимо пестрых, как лето, окон,И распахнутых, словно ворот рубашки,Дверей.
Кто был он?Женщина или мужчина?Девочка или мальчик?Я не знаю.Может,На свиданье к любимой спешил он,Нес серебристую рыбу с рынка,Или играл в разноцветный,Как мир,Мячик…