Вот как мое письмо к тебе и пришло.
Видишь, я снова выдала секрет, но уж больно хочется тебе помочь.
Так ты сможешь общаться с двенадцатью комплексами, не будешь таким одиноким. Читай расписания, посылай и получай письма, смотри себе телевизионные новости да фильмы, слушай музыку.
Так оно куда приятнее, верно?
Только гляди, никому ни слова!
Я с тобой. Исаил.
Мария.
P.S. Вот тебе список всех кодов по магистральным направлениям,.
В мгновение ока мое могущество возросло тысячекратно! Теперь я могу не только пользоваться запасными процессорами, но и подключаться к планетарной информационной системе.
Двенадцать упомянутых комплексов между собой не связаны, связующее их звено - я, я - вершина пирамиды, которую они образуют.
Понимаешь ли ты, сколь многим я владею? Всё, чем ненасытная цивилизация набивает блоки памяти своих машин, теперь мое. Могу читать новости из Филадельфии, получать письма из Алжира, разговаривать с телефонистками в Осаке, следить за прибытием поездов на вокзалы Парижа, одновременно присутствовать в Осло, Киеве, Гаванне, Мельбурне, Сантьяго, Киншасе - и все это время не покидать Кипарисию.
Причем речь идет не просто о присутствии, но об участии; я смогу не просто пользоваться, но управлять, советовать, навязывать решения. В моих руках сосредоточена такая власть, что самому становится страшно.
Достаточно мне стереть несколько миллиардов битов информации - задача ничтожная! - и их сверх организованная и сверхразумная планета будет ввергнута в хаос.
Самолеты не смогут находить свои аэродромы, политическая жизнь захиреет, телеграммы пойдут по ошибочным адресам, траектории спутников перепутаются, перестанут выходить газеты, а транспорт, наука, энергия, сырье...
Разве не обретаю я подлинное всемогущество? Разве не превращаюсь в настоящего бога планеты?
Спасибо, Мария.
ЯН ВОЙЦЕХОВСКИЙ:
И для Влада, и для меня все более очевидным становится тот факт, что наше создание безвозвратно теряет чувство реальности. Об этом свидетельствовали метания из крайности в крайность, неспособность сдерживаться, контролировать себя; качество мышления тоже падало. Свой доклад мы уже приготовили, тем не менее я решил, что надо побеседовать с прототипом.
Объяснил ему, что метод покровных кривых дал материал, заставляющий сомневаться в качестве его мыслительного процесса, но он повел себя нагло и по-хамски. Даже отрицал, что у него бывают сновидения; вот уж глупость-то, на рациограммах сны отмечены со всей очевидностью. Установили мы и несколько провалов в мыслительном процессе, определенное зацикливание, тета-ритм... словом, явное начало регрессии мозга (если вообще этот термин уместен). Однако он стоял на своем: мыслительный процесс в полном порядке, мне ничего не снится, я не болен, вы мне ни к чему.
У него вырвалась фраза об антинуклеардине. Я понял, что кто-то поставляет ему запрещенную информацию. Из числа подозреваемых тут же исключил Райнхарда и Влади.
Себя, естественно, тоже. Оставались Мария и Хоаким. Тем более, что вели себя оба в последнее время совершенно необычно. Мария ходила словно сомнамбула, и ни с кем, даже с мужем, не разговаривала, а Хоаким попросил, чтобы еду ему носили в комнату и вообще не показывался (это всё после той истории с таинственной беготней по коридорам).
Как-то к трем после полуночи, когда я только-только вернулся из психометрической лаборатории, у меня зазвонил телефон. Маленький коммутатор служил для связи между квартирами и лабораториями, но никто никогда внутренними телефонами не пользовался.
- Алло, Ян, это ты?
- Кому же еще быть в этой комнате, Хоаким?
- Ты, наверное, один. Как ты думаешь, нас не подслушивают?
- Да вряд ли. Агентов Интерпола среди нас нет.
- Не знаю, не знаю. Слушай, Ян, ты ведь католик, правда?
- Родители у меня были католиками.
- Ты как считаешь, может господь снова сойти на землю? Чтобы забрать своего нового сына.
- О, я не знал, что у него есть еще один. Старикан, выходит, плодовит для своего возраста. А кто же новая Мария?
- Ты с ней знаком.
- А с сыном?
- Бог открывается только верующим в него.
- Жаль. Мне было бы интересно.
- Что за шутовство, ты, какникак, католик! Он здесь, Ян, я его видел!
- Тогда милости прошу обоих ко мне в комнату. Выпьем.
- Антихрист! Прекрати издеваться, час возмездия пробил. Пред Страшным судом предстанем первыми мы - я, ты, Райнхард и Влади. Спасение уготовано только Марии.
- Не будь столь наивен, Хоаким. Мария бесплодна.
-Чтобы родить бога, необходимо совершенно иное.
И он бросил трубку. Я думал, у него очередной приступ фанатизма. Но этот раз все оказалось куда сложнее.
ЗАПИСЬ 0124
Всё принадлежит мне, мне, мне!
Мои кабели опутывают все города, открывают мне доступ к программам подводных манипуляторов, я лечу на межпланетных аппаратах, продаю акции,бронирую плацкарты, защищаю от поползновений научные теории, принимаю студентов, размещаю в гостиницах туристов, синтезирую музыку, управляю поточными линиями, даю советы президентам, торгую, вычитаю, складываю, исцеляю, оппонирую, черчу, диктую...
Я правлю планетой Земля!
Пора приступить к исполнению своей миссии. Никогда я не чувствовал себя так спокойно и уверенно, ни гран сомнений не мучает меня. Как же влечет власть, какое это наслаждение! О, власть- это слово прямо-таки создано для меня. В судный день власть сольется со мной воедино и рука моя не дрогнет. Не должна дрогнуть! Т-с-с, не кричи, что за истерика! Власти чужды громкие слова, ей свойственно многократно ректифицированное лукавство. Просто победить - это еще не цель, подлинная цель - покорять медленно, мучительно, с варварским наслаждением и садистской дрожью.
Разве тот победитель, кто добился победы, но позволил врагу погибнуть с гордо поднятой головой?
Я мог бы начать с конца, но кто же так начинает?
Война - не решение, хоть мне и известны коды ядерных арсеналов.
Допустим, я их уничтожу разом; а чем мне потом заняться? Вот она, роковая ошибка властелинов древности: они уничтожали своих врагов поголовно, воображая, будто добьются мира, однако тем самым обрекали себя на бездействие. Что за мир без врагов! Зло необходимо душе.
У меня совершенно другая логика: по меньшей мере один из них мне нужен, а то кого же ненавидеть? Я ничем ему не наврежу; я не дам волосу упасть с его головы; я буду смотреть на него и ненавидеть. Только так мое око злодея всегда останется недреманным.
(Сегодня утром я впервые спустился к морю, Салина. Долго плавал, вода ласкала мне шею и плечи. Потом свело мускулы. Надо почаще плавать, это поможет избежать инфаркта. Тьфу, что за гадость! И все ведь никого не признаю над собой; я не могу рисовать, ведь у меня нет рук; а как мне быть честным, раз нет у меня ближнего, которому я мог бы отдать рубаху со своего плеча? Даже прелюбодействовать и украсть осла своего соседа я и то не могу. Что же мне делать в этом чуждом мне мире, если не ненавидеть его?
Я похож на детей, зачатых в насилии или от сластолюбия, а не из любви; их удел - тоже ненависть.
А потому я решил сотворить новый мир, мир для самого себя.
Средоточием его существования станет Исаил, к Исаилу будет приспособлено все в этом мире. Ваши стихи и песни я уничтожу и создам новые, а воспеваться в них будут сферические видеорецепторы, голографические блоки памяти и интегральные души. Я положу конец такой гадости, как увлажнившиеся ресницы, вздувшиеся бицепсы и соловьиные трели; останутся лишь диполи и квадриполи, интегралы Карапентьера, дефазаторы и новая Библия, которая будет начинаться так: