Повсюду в ночном мраке кучами мусора валялись трупы. Талманесу пришлось поджечь все караулки у городских ворот, чтобы добиться хоть какого-то освещения. Полдюжины или около того выживших стражников на некоторое время присоединились к Отряду.
Черной волной троллоки отступали от ворот. Они явно переоценили свои силы, бросившись в эту атаку. Вернее, их бросил в нее находившийся с ними Получеловек. Талманес пощупал рану на боку и ощутил влагу.
Огонь в караулках затухал. Придется поджечь еще несколько лавок и мастерских. Да, есть риск, что пламя перекинется на весь город, но ведь он и так уже обречен. Теперь можно не сдерживаться. — Бринт! — заорал Талманес, — поджигай вон ту конюшню!
Бринт побежал исполнять приказ. Подошел Сандип. — Они еще вернутся. И скоро.
Талманес кивнул. Теперь, после окончания битвы, из соседних улочек начал стекаться городской люд. Народ робко направился к воротам и к предполагаемой безопасности за ними.
— Нам нельзя тут оставаться и удерживать ворота, — сказал Сандип. — Драконы…
— Знаю. Потери?..
— Еще не считал. Не меньше сотни.
Свет, Мэт шкуру с меня спустит, когда узнает. Мэт ненавидел потери. Его мягкость равнялась лишь его боевому гению — сочетание странное, но весьма вдохновляющее. — Разошлите дозорных по ближайшим окрестностям, пусть высматривают порождения тени. Трупы троллоков свалите в баррикады — для укреплений они будут в самый раз. Эй, солдат!
Проходивший мимо измученный боец застыл как вкопанный. Доспехи его были окрашены в королевские цвета. — Милорд?
— Нам надо дать людям знать, что эти ворота мы отбили. Есть ли такой сигнал, звук которого узнает любой андорский простолюдин? А узнав, пойдет на него?
— Простолюдин… — задумчиво повторил солдат. Слово ему явно не нравилось. Здесь, в Андоре, оно было не в ходу. — Да, «Королевский марш».
— Сандип?
— Я передам трубачам, Талманес, — ответил тот.
— Хорошо. — Талманес встал на колено, чтобы вытереть клинок о рубаху мертвого троллока. Бок отдал болью. Рана не очень серьезная. Так, царапина.
Увидев, какой грязной оказалась рубаха, Талманес чуть было не передумал, но он помнил, как пагубно троллочья кровь влияет на клинок, поэтому лезвие все-таки протер. Встал, не обращая внимания на боль в боку, и направился к воротам, у которых привязал Селфара. В схватке с порождениями тени этому коню доверять не стоило: скакун неплохой, но до коней из Пограничья ему было далеко.
Никто не задал ни одного вопроса, когда он взобрался в седло, повернул Селфара на запад и выехал из города по направлению к виденным ранее наемникам. Те подобрались ближе, чему Талманес не удивился: битва притягивает воинов так же, как в зимнюю ночь огонь притягивает замерзших путников.
В битве участия они не принимали. Когда Талманес подъехал, его поприветствовала группка мужчин с толстенными руками и, скорее всего, худенькими мозгами. Они узнали Талманеса и Отряд, ибо те купались в лучах мэтовой славы. А еще они заметили пятна троллочьей крови у него на одежде и перевязанный бок.
Рана жгла нестерпимо. Талманес приструнил Селфара и принялся рыться в седельных сумках. Где-то у меня здесь был табак…
— Ну? — спросил один из наемников. Предводителя узнать легко: он обычно облачен в лучшую броню. А становился им тот, кому удавалось выжить дольше других.
Талманес выудил из сумки младшую сестрицу своей лучшей трубки. Но где табак? Лучшую же трубку Талманес в битвы не брал. Да, отец бы такое назвал невезением.
«А, вот он». — На свет появился кисет. Талманес набил чашу, вытащил лучинку и наклонился, чтобы поднести ее к факелу, который держал настороженный наемник.
— Мы будем драться только если нам заплатят, — сказал предводитель. Крепко сбит и на удивление чист, хотя бороду подправить ему бы не помешало.
Талманес раскурил трубку и выпустил дым. Позади него загремели трубы. «Королевский марш» звучал неплохо и легко запоминался. Но тут в мелодию вплелись крики, и Талманес развернул коня. Троллоки на главном тракте. На этот раз группа большая.
Арбалетчики встали на позиции и по неслышному Талманесу приказу выпустили залп.
— Мы не… — снова начал было наемник.
— Ты понимаешь, что происходит? — тихо спросил его Талманес, не выпуская трубки изо рта. — Это начало конца. Падение наций и объединение человечества. Это Последняя Битва, чертов тупица.
Наемники неуверенно переминались с ноги на ногу.
— Вы… вы говорите от имени Королевы? — спросил вожак, пытаясь выгадать хоть что-нибудь. — Я просто хочу, чтобы о моих людях позаботились.