Алиме. Да, мама и сестры…
Трусов. Но насколько я в курсе, ваши родители умерли…
Алиме. Да, мама умерла от тифа, когда мне было восемь лет, а через год умер отец… Нас сестрами воспитывала бабушка Ревиде, но мы всегда ее звали мамой…
Трусов. Вы комсомолка, работали в советских органах, ваши дядья с первых дней на фронте…
Алиме. Дядя Исмаил погиб, а дядя Аедин пропал без вести под Сталинградом…
Трусов. А еще один ваш дядя, Муедин Абденанов, был ранен и сейчас работает в тылу на партийной работе…
Алиме. Да? А я не знала… Я случайно встретила его в госпитале… Он тогда лечился от ранения…
Трусов. Товарищ Абденанова, вы должны отдавать себе отчет, с каким врагом вам придется иметь дело. Должны понимать, на что способны фашисты.
Алиме. Я понимаю.
Трусов. Уверены?
Алиме. Я была дома, когда наши освободили Керченский район… В сорок втором… Я все видела собственными глазами… Я знаю…
Трусов задумчиво смотрит на нее, как бы еще раз взвешивая свое решение.
Алиме. Я только не знаю, смогу ли я…
Трусов. Вам нужно еще время подумать?
Алиме. Нет. Я согласна. Просто боюсь не справиться. А так я готова.
Трусов. Давайте поступим так. Вы начнете подготовку в нашей разведшколе, и по ходу ее многое станет ясно. И вам, и нам. Договорились?
Алиме кивает.
– Ну, что ж, товарищ Абденанова, с сегодняшнего дня вы – военнослужащая.
Алиме встает и вытягивается по стойке «смирно».
Трусов. Сейчас вы выполните некоторые формальности, а завтра приступите к подготовке. И вот еще. Ваша работа требует строжайшей секретности. Даже в стенах разведшколы. У вас там будет другое имя. У вас будет свой позывной. Можете выбрать себе сами.
Алиме. Спасибо.
Трусов. Ну, так как мы будем вас называть? Смелее… Какое-то имя, прозвище… Смелее.
Алиме. А можно… Софие?
Трусов. Можно. Софие… А это имя оно что-то значит?
Алиме. Да… Оно значит – чистая, верная.
Трусов. Ну, прекрасно. Значит, вы теперь – секретный сотрудник Софие.
Алиме выходит. Трусов и Вергасов остаются вдвоем.
Вергасов. Рискуем, товарищ генерал.
Трусов. Рискуем… У тебя есть другой вариант?
Вергасов. Нет, но… Какой из нее резидент? Ей двадцати еще нет… Как она будет вербовать агентуру? Кто ее будет слушать? Кто ей поверит?
Трусов. Значит так. С завтрашнего дня начинаешь подготовку по ускоренной программе. И подбирай для нее радистку из резерва. Помоложе. Чтобы разница в возрасте не чувствовалась…
8. Старый Крым
Черный «Опель» остановился у дверей GFP – тайной полевой полиции, работающей в прифронтовой полосе. Из машины вышел гауптман Роде, небрежно поприветствовал часовых, легко взбежал по лестнице к кабинету Отто Кауша – полицай-комиссару.
Дежуривший в приемной молодой лейтенант сказал, что Кауш в подвале и предложил капитану «прогуляться» вниз, уж коли он так спешит.
В скудно освещенном подвальном коридоре Роде невольно поежился.
Лейтенант. Да, здесь у нас невесело. Здесь у нас «процедурные кабинеты». Из них обычно одна дорога – на кладбище. Такие тут специалисты.
Из-за двери одного из «кабинетов» раздались звуки ударов и отчаянный женский крик.
Лейтенант (пожав плечами). Попадаются и дамы.
Дверь распахнулась, и из нее вышел Кауш – приземистый, похожий на борца. В открытую дверь было видно, как полицай избивает резиновой дубинкой распростертую на полуженщину.
Кауш (ухмыляется). А-а, Роде (улыбнулся). – Благородные господа из абвера решили наведаться в нашу преисподнюю? И что вас привело сюда – неужто любопытство?
Роде. Да, хотел узнать: неужто вы сами увлекаетесь «процедурами»?
Кауш. За кого вы меня принимаете, Роде? Я вовсе не любитель фильмов ужасов… У нас этими делами занимаются местные «товарищи». Знаете, среди них есть даже один учитель. Настоящие животные. Первостатейные скоты… Но работу свою выполняют с увлечением. Ударники, как говорили при Советах. Ударники в полном смысле слова…