«Я хотел бы пройти так далеко, как смогу, — отвечал искатель приключений, — поэтому, будь так любезен, укажи, как мне исполнить мое намерение, ибо я не вижу иного пути, кроме темной пещеры, через которую я пришел».
Слуга сказал ему, что он должен пройти через этот дом; он повел его длинным переходом и вывел через заднюю дверь. Затем наш герой прошел значительное расстояние, прежде чем увидел другой дом, еще более великолепный, чем первый. Все окна в доме были открыты, и он увидел бесчисленное множество ламп, горевших в каждой комнате. Здесь он также намеревался постучать, но возымел любопытство взойти на бугор, с которого открывался вид на небольшую гостиную. Рассматривая ее, он увидел посреди комнаты из черного мрамора громадный стол, а на нем — распростертого во весь рост человека, или, вернее, чудовище, ибо, по его рассказу, был тот не менее четырнадцати футов в длину и десяти или двенадцати — в обхвате туловища. Этот громадный человек возлежал, как если бы спал, головой на книге, а рядом с ним был меч, соразмерный руке, которой надлежало пользоваться им.
Зрелище это устрашило нашего путешественника больше, чем все мрачные и угрюмые помещения, через которые ему пришлось пройти. Он решил поэтому не пытаться входить в место, населенное личностями столь чудовищного роста, и счел за благо возвратиться к первому дому, где тот же самый слуга препроводил его и сообщил, что, постучав в ту дверь, он увидел бы изрядное общество, но никогда не смог бы вернуться. Тогда он пожелал узнать, что это за место и кто им владеет. Слуга отвечал, что о таких вещах не откровенничают. Тогда он оставил это место и тем же мрачным переходом попал в подвалы, а вскоре после этого поднялся наверх, к солнечному свету.
Русалки
Говорят, в то время, когда Оливер Кромвель[128] захватил протекторат над Англией, остров сей почти не посещался кораблями; и такая безмятежность и одинокость моря давала морским мужам и девам[129] — врагам всякого общества, кроме общества себе подобных, — возможность часто наведываться на берег, где в лунные ночи можно было видеть, как они сидят, расчесывают свои волосы и забавляются друг с другом. Но как только они замечали, что кто-нибудь приближается к ним, то прыгали в воду и тотчас пропадали из виду.
Несколько человек, живших у побережья и наблюдавших за их поведением, растянули по земле большие сети, сделанные из тонких, но очень прочных веревок, и стали поджидать на подходящем расстоянии, когда те приблизятся. В ту ночь, когда разложили эти силки, случилось явиться из моря лишь одному созданию, и не успело оно присесть, как те, кто держал сети за концы, внезапно и резко стянули их и захватили свою добычу, не оставив ей никакой возможности бежать.
Раскрыв сети и осмотрев своего пленника, они нашли, по величине груди и красоте облика, что это женщина. Не бывало существа более прелестного, более искусно сложенного: поверх талии она всем телом совершенно походила на молодую женщину, однако ниже все было рыбье, с плавниками и огромным простертым хвостом. Ее принесли в дом и обходились с ней очень бережно, не отказывая ей ни в чем, кроме свободы. Но хотя они ставили перед ней лучшую снедь, доставляемую этой местностью, ее нельзя было склонить ни поесть, ни попить, равно как не смогли они услышать от нее ни слова, хотя и знали, что создания эти не лишены дара речи, ибо слышали, как они разговаривают друг с другом, сидя и угощаясь на взморье.
Они продержали ее таким образом три дня, но, заметив, что она стала в заточении выглядеть весьма плохо, и боясь, как бы на остров не пало какое-нибудь бедствие, если станут держать ее, пока она не умрет, они согласились дать ей вернуться в ту стихию, которую она любит более всего, и на третью ночь оставили дверь открытой. Как только она приметила это, то поднялась с места, где тогда лежала, и с невероятною быстротой заскользила на своем хвосте к берегу моря.
Люди издали следовали за ней и видели, как она нырнула в воду, где была встречена большою толпой своих соплеменников, один из которых спросил, что она повидала среди людей земли. «Ничего особенно удивительного, — отвечала она, — разве что они настолько невежественны, что выплескивают прочь воду, в которой варили яйца». Вопрос сей и ответ ее были отчетливо слышаны теми, кто стоял на берегу и следил за происходившим.
127
Два рассказа, записанных Вальдроном (1726) в разных частях острова от старых рыбаков.
Перевод сделан по изданию:
128
В ту эпоху, как писал Грейвс, «англо-саксонско-датский юго-восток [Британии] был в основном парламентским, а кельтский северо-запад — монархическим» [3, с. 471].
129
…
В одном из ирландских преданий «о старине мест» рассказывается, как корабли королевича Руада встали однажды в море, «словно держали их якоря. Тогда перелез Руад через борт своего корабля, дабы узнать, в чем дело. Проплыл он под кораблем и увидел девять прекраснейших во всем свете женщин, которые по трое держали каждый корабль. Увели с собой женщины Руада, и по одной ночи провел он с каждой из них на сухой земле или ложах из бронзы» [27, с. 219].
Как пишет С. В. Шкунаев, «морские девы, по поверьям, обитали на дне моря во дворцах и вели обычный человеческий образ жизни, стремясь привлечь приглянувшихся им смертных, прежде всего моряков; иногда, щедро одарив, они отпускали их» [19, с. 480].
В Шотландии, как писал Роберт Чэмберс (1826), «морские девы были и благодетельными, и опасными персонами» [42, р. 330].
Вальдрон в своей книге приводит рассказ о том, как некие охотники за подводными сокровищами опустили рядом с островом Мэн на огромную глубину специальный аппарат с человеком внутри; человек этот обнаружил на дне моря чудесный град из драгоценных каменьев, а также увидел его обитателей — красивых морских мужей и дев. После этого он потерял вкус к жизни и вскоре умер [87, р. 56–57]. Новелла Герберта Уэллса «В бездне», вероятно, написана под влиянием этого рассказа из книги Вальдрона.
В самом конце XIX века мэнский поэт Эдвард Феархар писал в своих воспоминаниях: «…Один старик рассказывал мне, как он с двумя своими сестрами видел у Касс Строан русалку, сидевшую на скале; у нее были огромные груди. Как только она заметила их, то прыгнула в море, и они ее больше не видели. В наше время русалки, однако, пропали, так же как и фэйри» [41, р. 139].
См. также примечания к «Теваль, королевне океана», «Кутлару МакКуллоху» и к «Зачарованному острову у Порт Содерик» в наст. изд.