«Говори скорей», - сказал фермер.
«Мы проедем через амбар Баллалис в полночь на пятницу, — сказала она. — Мы въедем в одну дверь, а выедем в другую. Я поеду на лошади позади одного из них. Ты начисто вымети амбар[181] и постарайся, чтобы на полу не осталось ни одной соломинки. Ухватись за поводья моей узды, держи их крепко, и я освобожусь».
Когда настала ночь, он взял метлу и вымел пол в амбаре так чисто, что на нем не осталось ни одной соринки. Затем он стал ждать в темноте.
В полночь двери амбара распахнулись настежь, послышалась нежная музыка, и в открытую дверь въехала компания нарядных человечков в зеленых куртках и красных шапочках, верхом на красивых лошадях[182]. На последней лошади он увидел сидевшую позади одного человечка свою первую жену, прелестную, как на картинке, и такую же молодую, как тогда, когда она покинула его. Он схватился за поводья ее узды, но его трясло из стороны в сторону, как лист на дереве, и он был не в силах удержать ее.
Уезжая, она вытянула свою правую руку, указала на кадку в углу амбара и произнесла печальным голосом: «Под кадку положили соломинку — по этой причине ты не мог меня удержать и потерял меня навсегда!»
Вторая жена слышала, что должно произойти, и спрятала соломинку, а кадку перевернула вверх дном, чтобы соломинку не было видно.
О молодой жене больше никогда не слыхали.
Зачарованный остров у Порт Содерик
Много лет тому назад Нора Кайн слышала, как ее старый дедушка рассказывал предание о зачарованном острове у Порт Содерик[184], когда она сидела зимним вечером у горевшего торфа и пряла.
Было это в дни великого Финна Мак Кула, могучего волшебника[185], который за какую-то обиду, нанесенную ему людьми, жившими на прекрасном острове у Порт Содерик, наложил на остров чары и погрузил его на дно океана, превратив жителей его в глыбы гранита[186]. Им позволено было раз в семь лет всплывать на короткий срок — на полчаса, — в течение которого чары могли быть разрушены, если кто-нибудь возымел бы смелость положить на любой участок зачарованной земли Библию, покуда остров как встарь возвышается над водами пучины.
Однажды — было это в конце сентября, в ясную лунную ночь, — когда Нора бродила по берегу небольшого залива, нежно беседуя со своим возлюбленным, она заметила в отдалении нечто такое, что становилось все больше и больше. Ее осенило, что это, должно быть, не что иное, как зачарованный остров, о котором она так часто слышала. Он продолжал постепенно подниматься из воды, и тогда, внезапно вырвавшись из рук своего приятеля, Нора быстро как только могла помчалась домой.
Она ворвалась в дом и закричала, задыхаясь от спешки, — «Библию, Библию, Библию!» — к крайнему изумлению домашних, которые не могли сразу сообразить, чем она одержима. Объяснив, что именно она видела, Нора схватила желанный томик и помчалась обратно на взморье. Но увы! она успела вовремя, чтобы увидеть лишь краешек зачарованного острова, который снова опускался на дно, чтобы оставаться под водой следующие семь лет, как ему было назначено.
С этой ночи бедная Нора стала постепенно чахнуть, и вскоре ее безутешный друг проводил ее на кладбище. Говорят, никто с той поры не отважился предпринять подобную попытку, дабы волшебник, в случае неудачи, не возложил в отместку свое заклятье также и на Мэн.
Маленькая женщина с горы Каррахан
Была некогда одна бедная женщина крохотного роста, и жила она поблизости от Мыса Моголд[188]. Она зарабатывала себе на жизнь своей прялкой, обходя с ней дома. Ее всегда охотно принимали из-за ее веселого нрава и всегдашней готовности к добрым услугам. За работу она получала стол, ночлег и немного денег. Таким образом жила она и ходила довольно долго, и о ней прознали, что она скопила деньжат. По этой ли причине ее прогнали прочь, или по другой — неизвестно по сей день; известно только, что ее много раз видели — как сидит она на склоне горы Каррахан с прялкою на плече, опустив голову на руки, словно в большой печали. Хорошо если кому удавалось миновать ту гору и не повстречаться с призраком этой бедной женщины, ибо страшились, как бы их не постигло какое-нибудь ужасное бедствие.
Несколько лет назад один человек, часа в два пополудни возвращаясь домой в долину, увидел маленькую женщину, сидевшую на своем излюбленном месте. Заметив его, она тут же поднялась и попыталась скрыться, однако он, полный решимости раскрыть эту тайну, пустился со своими собаками преследовать ее и еще послал троих своих людей — по одному на каждый склон и на вершину горы. Маленькая женщина, будучи окружена таким образом, сделала много тщетных попыток убежать и, наконец, приблизилась к тому из них, который был с собаками. Тот не решился притронуться к ней: она казалась весьма опечаленной и проливала слезы.
Еще раньше было замечено, что, доходя до одной узкой расщелины, она тут же исчезала; и теперь, дойдя до этого места, она пропала, и с тех пор ее никогда не видели. Один житель северного побережья утверждал впоследствии, что в тот самый день он наблюдал, как она спешила через Северный Барруль[189] по направлению к Мысу Моголд.
Человек с собаками, который оказался близ женщины, тотчас занемог и был потом более чем полгода неспособен ни к какой работе.
Паршивый Патрик
Я слышал о фермере, который был очень богат, и у него был ребенок. Это была девочка, и отец с матерью позволяли ей все делать по-своему. У фермера было очень много земли, денег и всякого добра, а дочь была его единственным ребенком.
Когда она выросла и стала посматривать на юношей, то была очень горда, и среди ее знакомых не было ни одного молодого парня, которого она привечала бы. У отца ее было много батраков, которые жили с ними в доме, и был там один малый, который пас скотину. Глаза у него были больные, и лицо его было очень безобразно. Имя его было Патрик, но все его звали Паршивый Патрик. Не знаю, какая была у него фамилия, но все звали его по прозвищу — Паршивый Патрик.
Однажды, когда наступил Самайн[191], девушка собралась сходить в амбар, но никому не сказала, что задумала туда пойти. В положенное время она пошла, как обычно, в свою спальню, и когда домочадцы ушли на покой, она тихонько выбралась из комнаты, так что ее не слышали. Когда она дошла до амбара, то присела, прислушиваясь, чтобы увериться, что вокруг нет ни одного парня, но ничего не услышала. Тогда она тихо вошла в амбар и снова прислушивалась, пока не приблизилась полночь. Затем она открыла дверь амбара и, взяв клубок ниток, который принесла с собой, обмотала его одним концом вокруг запястья. Затем она выглянула в темноту и со всей силы бросила клубок прочь. Она подождала немного, чтобы дать кому-то, кто бы он ни был, время подойти и схватить за нить. Затем стала наматывать нить обратно. И так она наматывала нить, но не слишком спешила, чтобы у кого-то было довольно времени схватить за нить, ибо она боялась, что останется на всю жизнь одна[192]. Когда она смотала почти всю нить, то стала сильно сомневаться, однако под конец за нить схватили.
181
182
…
183
История из коллекции Вильяма Харрисона с острова Мэн.
В свое время П. Джойс писал: «Гэльские сказания изобилуют намеками на прекрасную страну, расположенную под морем, — зачарованную землю, которая погрузилась на дно в какие-то отдаленные времена и на которой по-прежнему лежит заклятье. В иных романтических текстах она называется Тир-фа-Тонн, Страна-под-Волнами. Иногда это О'Бразил, та желанная земля, что показывается над водою однажды в семь лет — „на краю лазурного моря“; и она освободилась бы от заклятья и навсегда осталась бы над водою, если бы кто-нибудь сумел перекинуть на нее огонь…» [70, р. 309]. В нашем тексте вместо огня говорится о Библии.
Кельтская традиция содержит множество историй о затопленных городах и землях, поглощенных морем (как было с бретонским городом Ис) либо озером (например, озером Лох Ни в Ирландии). Такими преданиями весьма богаты Уэльс и Корнуолл. Залив Кардиган, говорит валлийская традиция, некогда был сушей. Все эти предания обоснованы реальной историей и географией кельтской «ойкумены», часть земель которой в самом деле покоится под водой. Еще Аристотель (IV в. до н. э.) упоминал о том, что кельты «берут оружие, чтобы атаковать волны», имея в виду их пылкость в борьбе с наступающей стихией (Евдемова этика, III, 1, 25).
Что касается острова Мэн, то жители его знали об участках суши, погрузившихся на дно моря не только у Порт Содерик, но и у Лангнесса, и, как сказано в «Приходе св. Патрика», к юго-западу от Кальфа. Много поколений мэнских рыбаков слышало в разных местах доносившееся из-под волн блеянье овец, лай собак или волчий вой.
Вальдрон рассказывает о подводном городе, который видел у побережья острова Мэн некий искатель сокровищ, опустившийся в стеклянном аппарате на большую глубину [87, р. 56–57]. У юго-восточной оконечности острова, в заливе Castletown Вау, находится, как полагали многие, великолепный город с позолоченными башнями. Видели, как он иногда появляется из воды во всем своем былом великолепии; рыбаки сообщали, что часто слышали в воскресное утро, как звонят под волнами церковные колокола [63, р. 250].
См. также примечания к «Приходу св. Патрика» и «Русалкам» в наст. изд.
Перевод сделан по изданию:
184
185
…
В сказании «Приход св. Патрика» (см. в наст. изд.) упоминается о том, что Мананнан погрузил некий остров к юго-западу от Кальфа на дно моря. В настоящем сказании то же самое, но у Порт Содерик, делает Финн.
См. также примечания к балладе «Финн и Ойсин» в наст. изд.
186
…
187
Сказание из коллекции Артура Мура с острова Мэн. Источник: Н. Jenkinson.
В традиции Мэна известно множество историй о «непокойных» духах усопших, а также о «двойниках» людей, существующих независимо от них (представления, распространенные на Гебридских островах). Несколько таких историй приводит Вальдрон [87].
Из нашего текста не ясно, кем была Маленькая Женщина с горы Каррахан: похоже, что после того, как ее прогнали из родных мест, она умерла. К. Стеннинг (1950) писал: «В фольклоре Каррахан — самая волшебная гора, и у нее есть хозяйка-ведьма: маленькая, облаченная в красное Ben Veg Carraghan» [77, p. 90].
Перевод сделан по изданию:
190
История из коллекции Эдварда Феархара (Крегнеш).
Перевод сделан по изданию:
191
Современный Хеллоуин, канун зимы, был праздником торжественным и таинственным. В эту ночь открывались сиды и их обитатели выходили наружу, причем в куда более реальном смысле, чем в иные ночи. Живые могли видеть возвратившиеся души умерших… В эту же ночь традиционно практиковали разного рода гадания: именно в канун зимы можно было узнать, каким будет весь год, кто женится или выйдет замуж и за кого… В празднике Хеллоуина намеренное стирание границ между живыми и мертвыми, между мужчинами и женщинами, между своим добром и чужим, а в гаданиях — между настоящим и будущим символизируют возврат хаоса» [28, с. 99–101].
192
…