— Баба Кока, — кричу я, и кукла слегка отступает, — мне страшно!
— Что еще придумала, — Кока сонно, беззлобно ругается, она задремала, не слышит ужасных шорохов.
— Баба Кока, родненькая, возьми меня к себе спать!
— Вот падеро какое! — спросонок Кока обзывает меня прозвищем, предназначенным для кошки, а вообще-то, падеро — это плохая погода. — Ладно, полезай.
— Я боюсь на пол спускаться.
Кока, невнятно чертыхаясь, встает, маленькая и смешная в длинной кружевной рубахе, тащит меня к себе, в безопасность. Блаженно вцепляюсь в ее руку, с другой стороны локтя, где ямка — живая Кока, настоящая.