Майлз заставил себя снова подумать о вещах куда меньшего масштаба – и более приватных. Ясно, что Галени необходимо вывезти свою даму на свежий барраярский воздух. Ей, несомненно, понравятся эти километры не по-комаррски дикой природы. Скажем, туристский поход, раз ее действительно привлекает архаика…
– Вам следовало бы попросить Дува устроить вам верховую прогулку, – предложил Майлз.
– О господи! Он еще и верхом умеет ездить? – Она широко распахнула свои изумительные бирюзовые глаза.
– Э-э… – Хороший вопрос. Ну, если и не умеет, то Майлз мог бы преподать ему интенсивный курс. – Конечно.
– Подлинная старина кажется такой… – ее голос понизился до таинственного шепота, – по-настоящему романтичной. Только не говорите Дуву, что я так сказала. Он такой ярый приверженец исторической точности. Первое, что он делает, это сдувает всю волшебную пыльцу.
Майлз ухмыльнулся:
– Я не удивлен. Но я думал, что и вы сама – практичная деловая женщина.
Ее улыбка стала серьезной. – Я комаррианка. Я должна быть такой. Без прибыли от нашей торговли, транспорта, банков и вторичной переработки Комарра вновь скатится к уровню жуткого прозябания – еще хуже, чем прозябания, – откуда она восстала. И каждые семь из десяти человек погибнут так или иначе.
Майлз с любопытством приподнял бровь; на его взгляд, эти цифры были преувеличены, но Лаиса была явно искренне в них убеждена. – Пожалуй, нам стоит продемонстрировать себя собравшимся. Не пройти ли нам в зал?
Они с Галени поменялись местами, расположившись каждый рядом со своей дамой, и Майлз повел всех к ближайшей двустворчатой двери. Зеркальный зал представлял собой длинное помещение для приемов с рядом высоких окон по одной стене и высоких старинных зеркал – по другой. Отсюда и происходило его название, поскольку своей обстановкой он обзавелся в те времена, когда зеркала было раздобыть куда труднее.
Грегор, игравший нынче вечером скорее роль хозяина дома, чем сюзерена, стоял возле двери в компании нескольких высоких правительственных чиновников, вызванных сюда ради такого случая, и приветствовал гостей. Император Барраяра был мужчиной лет тридцати пяти, худощавым, почти тощим, черноволосым и темноглазым. Сегодня на нем был превосходного покроя гражданский костюм по наиболее официально-консервативной барраярской моде. На родовые цвета Форбарра намекала лишь отделка на кантах брюк. Грегор, когда он мог себе это позволить, был необычайно покладист в плане того, что надеть. Но, разумеется, не сейчас – когда он был в своей светской ипостаси: эту обязанность он терпеть не мог, но, как и все прочие свои обязанности, исполнял все равно превосходно.
– Это он? – шепнула Майлзу Лаиса, ожидая, пока группа гостей перед ними завершит свои изъявления удовольствия и двинется дальше. – А я думала, он будет в этом совершенно фантастическом военном мундире, в каком мы его видим на всех записях.
– А, парадный красно-синий мундир? Его он надевает только на военный парад в Середине Лета, на свой День Рождения и на Зимнепраздник. Его дед, император Эзар, действительно был генералом еще до того, как стал императором, и мундир на нем сидел, как вторая кожа, но Грегор-то чувствует, что он не военный и никогда им не был, хоть номинально он и главнокомандующий Имперских вооруженных сил. Так что он предпочитает свой мундир дома Форбарра или что-нибудь в этом роде – когда этикет позволяет. И мы все весьма ему за это признательны – поскольку этим сами избавлены от необходимости носить это проклятое одеяние. Его воротник тебя душит, о клинки ты спотыкаешься, а декоративные кисточки на сапогах цепляются за все, что угодно. – Не то чтобы воротник парадного зеленого мундира был ниже дворцового, а высокие сапоги были точно такими же – если не считать кисточек, но вот длинный клинок Майлз при своем росте воспринимал как особо тяжкое испытание.
– Понимаю, – произнесла Лаиса, в глазах которой мелькнул веселый огонек.
– Ага, вот и наш черед. – Майлз повел свою компанию вперед.
Делия была знакома с Грегором всю жизнь, поэтому, произнеся едва пару слов и поприветствовав его улыбкой, она отступила назад, предоставляя возможность новичкам.
– Да, капитан Галени, я о вас слышал, – серьезно произнес Грегор, когда Майлз представил ему офицера, урожденного комаррца. Какую-то долю секунды у Галени был такой вид, словно он не был уверен, как ему воспринимать эту тревожную новость, и Грегор мгновенно добавил: – Много хорошего.
Грегор повернулся к Лаисе и на мгновение не мог оторвать от нее взгляда. Но он тут же очнулся и, слегка склонившись к ее руке, пробормотал что-то вежливое и обнадеживающее относительно важного места Комарра в будущем Империи.
Едва покончив с формальностями, Делия отправилась на поиски Айвена и сестер среди рассыпавшихся по всему залу блестяще одетых гостей. Помещение было вовсе не так набито людьми, как в День Рождения или Зимнепраздник. Лаиса через плечо оглянулась на Грегора.