Мгновения с Бондаревым
Спросите сегодня: чем отличился перед «человечеством» Юрий Бондарев? — и не только молодые начнут чесать малообразованную репу. Найдутся постарше люди, помнящие имя, да не ведающие — а жив ли вообще Юрий Васильевич Бондарев, не так давно считавшийся едва ли не самым знаменитым из современных русских писателей, слывший могущественным «папой» в «литературном Ватикане»! Потеснивший в тень даже «матерого лиса» Сергея Владимировича Михалкова, заместителем которого числился в Союзе писателей РФ долгие годы и в 1989 году занявший добровольно освобожденное Михалковым «первое» кресло.
А ведь он автор таких прогремевших романов, как «Батальоны просят огня», «Тишина», «Горячий снег», трилогии «Берег» — «Выбор» — «Игра», философских «Мгновений» и многого еще. Я уж молчу об удачных фильмах по его сценариям: «Батальоны просят огня», «Тишина», «Горячий снег», о его участии в грандиозном международном кинопроекте о Второй мировой войне — «Освобождение». До сих пор этот фильм смотрится как откровение, хотя, когда вышел, подвергался эстетами критике. Время расставило акценты — сегодня это едва ли не самый величественный гимн советскому солдату, русскому многонациональному государству и Победе, рассказавший с почти документальной дотошностью, как все было на самом деле и кто на самом деле сломал хребет фашизму, спасая не только себя, но и весь мир. Ведь теперь это надо доказывать и на Западе, и дома.
Родился Юрий Васильевич Бондарев в 1924 году, в 2018-м ему исполнилось 94 года, и оставил он позади «заблудившуюся» свою легендарную славу. А может быть, временно они разминулись на трагическом переломе времен и еще обретут друг друга в будущем, когда уйдет едкий дым с «полей сражений» и тексты писателя Бондарева вновь очнутся, как от страшного сна...
У меня, как у многих, Бондарев свой. В 1985 году отца, Георгия Куницына, профессора Литинститута и Гнесинки, «готовили» и вели к посадке органы — вменялось «руководство антисоветской организацией». Его «пасла наружка», разговоры дома и по телефону прослушивались, почти каждый день люди в штатском нарочито останавливали его у институтов, где работал, в метро — «для проверки документов». И наконец, были задержаны и отвезены на Лубянку три человека из его постоянных слушателей — на многочасовой перекрестный допрос. А магнитофонные записи всех лекций, сделанные добровольцами, арестованы и изъяты. Перед этим событием были подвергнуты массированным проверкам институты, в которых он выступал с лекциями. С одной лишь целью: добиться «сдачи» Куницына органам самими «коллективами» — через «добровольные» доносы или клевету. К чести институтов — они на это не пошли. Были отправлены с Лубянки и из органов партконтроля запросы и в Союз писателей России — С.В. Михалкову и Ю.В. Бондареву. От них потребовали официальную бумагу, осуждающую «антипартийную и антисоветскую» деятельность Г.И. Куницына. И вот тут Юрий Бондарев, коммунист и патриот, Герой Соцтруда и всех госпремий, депутат и орденоносец, в начале 70-х, к слову, подписавший вместе со всеми, включая С.В. Михалкова, письмо в «Правду» против Солженицына и Сахарова, на этот раз вдруг ответил твердым «шиш!».
Куницына спасло, конечно, не это, но — поступок Бондарева был, и он отзывается неувядающей благодарностью в нашем «семейном» сердце.
Надо сказать, Бондарев — невысокий, по-юному легкий, сухопарый, острый, как чилийский перец, с живыми и жесткими глазами из-под актерски надвинутых бровей — заметно выделялся среди литературных начальников, в массе своей к семидесятым уже крепко «забуревших» и «осоловевших» от власти, глубоких финансовых ресурсов, «блатных» привилегий литфондовских распределителей, включая жилищно-автомобильные, курортно-пошивочные, а также от бесконечных загранкомандировок, дач и т.п. А если вспомнить тиражи книг «секретарской литературы»? Гонорары по кругу до пяти, шести, десяти раз за одну публикацию? Избранные многотомники? Это начиналась в литературе «эпоха упадка Рима»! Верховная, государственно-партийная власть, развращаясь сама, развращала достатком и литературных чиновников, а те в свою очередь развращали сам святой принцип творческого поведения: говори правду, служи совести — и будь что будет!
Мы, литературный молодняк семидесятых, по крайней мере, существенная часть «нового призыва», доверяли Бондареву больше, чем остальным. Конечно, «виноваты» были в этом и его фронтовая доблесть, и звонкая нравственная чистота литературных героев, и сдержанное достоинство отношения не только к высшей власти. Позже Юрий Бондарев, пожалуй, единственный из литературной верхушки — и я был тому свидетелем — подтвердил неслучайность нравственного к нему доверия. Это он первым сказал в 1986 году в стенах Кремля знаменитую свою фразу про горбачевскую перестройку — подняли, мол, самолет в воздух, а куда сажать, никто не знает! Я, как делегат того писательского съезда, слышал ее собственными ушами. И отлично помню, как вздрогнули и запереглядывались коллеги, «поймав» его образ! Очень скоро эта бондаревская метафора сполна оправдалась! Оправдалась трагически. И в 1994 году, награжденный Ельциным к 70-летию орденом Дружбы народов, Бондарев — первым в постсоветскую эпоху — отказывается от награды. Мол, какой орден Дружбы, если самой дружбы народов нет и в помине? Отказался в знак общего несогласия с проводимой политикой. «Наша свобода — это свобода плевка в свое прошлое, настоящее и будущее, в святое, неприкосновенное, чистое...»