Павла с Натальей неоднократно ездили в Свердловск, где в городской тюрьме находился Яков, целый день стояли в длинной очереди, но безрезультатно: им, как, впрочем, и другим, даже в передаче вещей было отказано. В последний приезд стали угрожать, что если будут ездить, то и Павлу, как жену врага народа, тоже арестуют. Чего не добьётся УНКВД при желании проявить себя. Даже и того, что Яков не Яков, а князь Шишкин, оставленный за мзду в семье Шишиных вместо их погибшего сына для проведения контрреволюционной пропаганды и свержения власти Советов. Правда, подтвердить или опровергнуть их гипотезу дед Михаил уже не смог. Он умер, не пережив смерть жены, сыновей Афанасия и Николая, заключение Якова.
Вскоре в дом 21 на улице Горной города Асбеста пришло казённое письмо.
«Решением Тройки при УНКВД Свердловской области от 23 августа 1937 года Шишин Яков Михайлович был приговорён к расстрелу. Шишин Яков Михайлович расстрелян 23 августа 1937 в возрасте 42 лет». Кстати, автор эпиграммы Осип Мандельштам прожил в лагере на год дольше.
Павла молилась о душе убитого мужа, ставила свечи, день начинала с молитвы об усопшем. Она ещё была жива, когда пришло Постановление о реабилитации. Надев очки, прочитала: «Постановлением Президиума Свердловского Областного суда от 16 сентября 1960 года Решение Тройки при УНКВД Свердловской области от 23 августа 1937 года в отношении Шишина Якова Михайловича было отменено, производство по делу прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления. Шишин Яков Михайлович полностью реабилитирован».
На вопрос семьи о месте захоронения ответ не пришёл. И только в 1967 году узнали, что это происходило на 12 километре Московского шоссе. Здесь при строительстве спортивной базы «Динамо» в 1967 году найдены безымянные захоронения 19 410 человек. По приказу областного начальника УВД тела были перезахоронены дальше, а строителям приказано забыть о находке, иначе расстрел грозит им. Тайну раскрыли в 1989 году. В 1937–1938 годах по приговорам УНКВД на 12 километре Московского шоссе прошли массовые расстрелы жителей трёх областей: Томской, Свердловской и Пермской. Было убито около 20 000 человек, большинство из которых не были преступниками. Массовые захоронения проводили в оставленных котлованах, засыпая их потом землёй. Чуть позже выдвинуто решение о создании Мемориала жертвам политических репрессий в Екатеринбурге
С приехавшим из Минска Бондаревым Евгением Фёдоровичем, сыном Лизы и моим двоюродным братом, стоим у стелы с именем деда. Всего таких стел 46 .Рассматриваем Маску Скорби рук известного скульптора Эрнеста Неизвестного. Деда мы никогда не видели, знаем о нём от бабушки и родителей. Беседуем с Женей о том, о чём дед так и не узнал.
О войне, которая началась через четыре года после его смерти. Он не узнал, как его зять Пётр Нехорошков в сражении под Москвой был ранен, в госпитале после ампутации ноги он заболел пневмонией и умер, похоронен на монастырском кладбище в Москве. Могилу его приезжала навестить дочь Лиза с Украины, где впоследствии вместе с Натальей поселилась её семья, Второй зять Фёдор Бондарев был ранен, но остался жив. Под Москвой погиб и старший брат Федоры Пётр Лаврентьевич Ерыкалов, а будучи четырнадцатилетней в годы войны дочь Доры Анна, стоя на скамеечке, ковала победу на заводе, падая от усталости, не жалуясь, а надеясь, что именно её наполненный гневом снаряд оторвёт башку у Гитлера, и наступит мир. Лиза отогревала души сирот, работая воспитательницей в детском доме. Наталья сутками находилась в госпитале, работая старшей медсестрой, дочери Натальи и Петра Лиза и Валя вместе с Пашей шли через весь город в госпиталь, где обедали дети сотрудников госпиталя. Павла помогала стирать бинты, девочки развешивали их для сушки, читали раненым, иногда участвовали в концертах. Лиза хорошо пела, Валя подпевала ей, читала стихи о грядущей победе.
Шура перед войной закончила Асбестовский горный техникум, поехала в Миасс навестить родных, познакомилась там с будущим мужем Алексеем Кузнецовым и осталась с ним. Вместе в годы войны (у Алексея была бронь) работали по 16-18 часов на Челябинском тракторном заводе. В 1940 году выпускали тракторы, а во время войны танки, к концу войны в строгой секретности и «катюши».
«Руки примерзали к станкам, с трудом отдирали их, отогревали в бочке с водой, чтобы гнулись. Еще о гигиене и красоте успевали думать: прямо в цехе, не отходя от станка, мыли голову холодной водой с мылом», – вспоминала она при встрече после войны, когда с двумя дочками и мужем приехала в гости в Асбест.