Глава 6
Они были уже почти на берегу, когда откуда-то сбоку раздался голос. Он был слишком близко, чтобы спрятаться, к тому же Гриша не понял, увидели ли их, но он упал в кустарник, поворачиваясь так, чтобы защитить Машу, затем сбросил лямки и перехватив пистолет-пулемет, высунулся.
Совсем недалеко компактной кучкой стояли четверо этих в черной форме, немного отличавшейся от эсэсовской, но мальчику было достаточно того, что она черная. Эти спорили, показывая куда-то в сторону причала, куда как раз подходил большой белый корабль, и в лес, причем точно в его направлении. Понимая, что его заметили и теперь скрываться больше незачем, Гриша отщелкнул приклад, тщательно прицелился, и…
Дробный звук очереди повис над скалистым пляжем, а эти упали на землю, чтобы больше не шевелиться. Но Гриша знал, что эти могут притворяться, чтобы выстрелить в спину, потому ждал. Попавший на редкость точно мальчик даже не понимал, что шевелиться больше некому.
Убедившись в том, что враг не шевелится, а больше никто не выбегает, он подхватил с ужасом смотревшую на него Машеньку, начав движение по кустам к кораблю. Нужно было пробраться внутрь, но вот как это сделать, учитывая ежеминутную опасность… Этого Гриша сказать не мог. Можно было захватить корабль, ведь эти как правило очень любили жизнь. Этот вариант воспитанник санбата оставил на крайний случай. Сейчас надо было двигаться быстро, пока не зашевелились явно опешившие от такой наглости враги.
Корабль подошел к причалу, спустив трап, оказавшийся вполне нормальной лестницей. Вниз никто не спустился и, навскидку, на палубе, насколько мог увидеть Гришка, тоже никого не наблюдалось. Это показалось мальчику странным, но выхода все равно не было, поэтому, подхватив Машеньку, мальчик двинулся в сторону корабля. Медленно, прячась в кустах, где ползком, а где вставая во весь рост, сержант не видел врагов, что никак не вписывалось в его картину мира.
Гриша не знал, что тех, кто был предназначен для устрашения детей, на острове было совсем немного, и двое оставшихся выстрелов просто не услышали, потому что находились сейчас внутри «школы». Экипаж судна давно был отучен от любопытства, потому капитан сейчас просто отсчитывал минуты оставшегося времени, совершенно не желая вылезать наружу, где за такое любопытство могли и избить. Связываться с теми, кто жил на этом острове, не хотел никто.
Именно поэтому на сержанта, тащившего на себе смотревшую в голубое небо девочку, никто внимания не обратил. Это было очень удачно, хотя в каюты мальчик не пошел, а, обозрев пустую палубу, решил спрятаться в спасательной шлюпке, укрытой парусиной. По мнению мальчика, там его искать вряд ли стали, зато было вполне удобно принимать бой.
С трудом затащив в шлюпку Машеньку, мальчик, чьи руки уже ныли от напряжения, забрался и сам, пытаясь сообразить, что происходит. С момента расстрела этих, до самой шлюпки, время для него пролетело очень быстро. Он особо и не понимал, как умудрился подняться по трапу корабля с такой ношей. Проверив, как лежит парусина, Гришка вздохнул, найдя и блоки, о которых рассказывал дядя Сёма. Бывший моряк из Одессы, дядя Сёма знал, что всю его семью убили эти, поэтому мстил им в каждом выходе. Так вот, одессит рассказал Гришке о возможности спустить шлюпку изнутри оной.
Разумеется, дядя Сёма не думал, что эта наука когда-нибудь понадобится, он просто рассказывал об Одессе, ее каштанах, Приморском бульваре и кораблях. Разведчик очень любил корабли, а убили его на речке, когда он вызвал огонь артиллерии на себя, давая уйти основной группе с очень важными разведданными. Но вот сейчас рассказанное очень пригодилось юному сержанту.
— Вот мы и на корабле, — объяснил он часто терявшей сознание во время движения Машеньке. — Сейчас я тебя еще покормлю и поплывем, а там узнаем.
— Нас… в порту… нет? — спросила номер девять-ноль-четыре-пять.
— Постараемся спрыгнуть до порта, — задумчиво произнес Гришка. — Ну а если, то мы еще посмотрим, кто кого.
— Спрыгнуть? — удивилась девочка, повернутая на бок.
— Увидишь… — задумчиво произнес мальчик и, спустив кальсоны с девочки, начал разматывать бинт. — Надо повязку сменить, пока не присохла, а то вода у нас только питьевая и немного ее.
— Хорошо, — кивнула номер девять-ноль-четыре-пять, считая, что ее ставят в известность и благодарная хотя бы за это.
Никакой стыдливости у нее уже, разумеется, не было, а мальчик не лез, куда не следовало… Да даже, если бы и лез, девочке это уже было все равно. После всего того, что с ней сделали, не было уже смущения или чего-то подобного, только страх. Страх боли, газенвагена и человека в белом халате. Но сейчас с ней рядом был «наш», о чем говорила пилотка с красной звездой, поэтому даже страх отступил.