— Ваше Величество, — заговорил сотрудник посольства. — За последнее время в мире и Великобритании произошли некоторые события, о которых Вы не были проинформированы.
— Кто вы такой? — поинтересовалась королева, решив, что вызвать охрану всегда успеет.
— Я военный атташе посольства США, — ответил мужчина, думая о том, что хоть консула надо было с собой взять. — Прибыл сюда, чтобы проинформировать Вас о факте того, что Британия напала на Советский Союз.
— Что-о-о-о?! — не сдержалась августейшая особа, в следующие минуты услышав историю о происходившем в последние дни.
Сначала Ее Величество не поверила, затем вызвала секретаря, подтвердившего суть событий, затем она расспросила колдуна и налилась гневом. Осознав, что находилась под чьим-то управлением, как радиоуправляемая игрушка, Ее Величество вскипела и потребовала… Много чего потребовала королева, находясь в ярости. Она и раньше-то не отличалась всепрощением, а тут…
Были вызваны министры, с которых американский колдун снимал подчинение прямо в августейшем кабинете. Люди приходили в себя и ужасались тому, что происходит. Немедленно была объявлена тревога. Пока мир застыл в шатком равновесии, куда более шатком, чем во времена Большого Кризиса[23] пятидесятых. Бежали солдаты, разворачивались ракетные комплексы, выходили из боксов танки. Смысла в этих действиях не было никакого, но зато все были заняты.
Советское посольство все также находилось в состоянии готовности, когда окружившие его полицейские и представители армии просто развернулись и уехали, а посла пригласили в Министерство Иностранных Дел, чтобы найти выход из сложившегося положения.
Это был вполне обычный больничный день. Насколько вообще подобный день мог быть обычным в детских онкологических палатах для тех, кому уже не поможешь. Фактический хоспис внутри больницы был самым страшным местом и для сестер, и для врачей, но не в этот день.
Алена и Варвара лежали на соседних кроватях, чувствуя, что боль становится какой-то чересчур сильной. Девочек пытались спасти почти с рождения, ибо опухоль мозга обнаружилась у обеих, когда им не было и года, но все усилия врачей были тщетными. Две малышки четырех и пяти лет от роду медленно умирали, чувствуя приближение смерти, отчего их родители уже даже плакать не могли. Всем было ясно — дети приговорены.
В этот утро мониторы обеих девочек заполошно взвизгнули, демонстрируя, что сердца остановились, уже рванулись врачи, но вдруг все успокоилось. Варя открыла глаза, осматриваясь, но явно никого не узнавая. К ней приблизилась доктор Вера Михайловна, желая взглянуть на ребенка, но вот глаза Вареньки вдруг расширились, ребенок задрожал, заставляя женщину отступить. В этот миг открыла глаза и Аленушка.
— Нас опять убьют? — спросила девочка, глядя на доктора, отчего Вера Михайловна покинула палату чуть ли не бегом. Очень страшным был взгляд малышки, боявшейся ее, доктора Веру.
— Привет, — произнесла Варя. — Я номер девять-три-три-пять, а ты кто? Ты не похожа на маму!
— Я не мама! Я номер девять-четыре-ноль… три, — запнувшись, ответила ее соседка. — Мы уже в волшебной стране? А где молочко?
— Не знаю, — покачала головой номер девять-три-три-пять, имени своего не воспринимавшая. — Тут была эта… А я тебя помню, тебя передо мной убили, да?
— А мама так плакала… — прошептала назвавшаяся номером девять-четыре-ноль-три.
Вера, услышав разговор малышек, замерла на месте. То, о чем говорили дети, просто не могло быть, но, решив проверить свои мысли, доктор сбросила халат прямо на пол, заходя затем в палату. Два очень серьезных взгляда неулыбчивых детей будто пригвоздил врача к месту. Дети не выглядели так плохо, как несколько часов назад и явно не собирались умирать. Их нужно было срочно обследовать, но… Они, судя по всему, боялись белого халата. Это было очень странно, поэтому врач, улыбнувшись им, отправилась звонить, куда положено.
Этот звонок не был единичным, он и первым-то не был. Со всей страны в единый дежурный центр стекались подобные звонки. Умиравшие, умершие, погибшие по той или иной причине дети вдруг открывали глаза, осознавая себя совершенно другими личностями. Номерами. Почти никто не мог назвать своего имени, зато отлично знали номера. Пугавшиеся белого халата и черной одежды дети пугали персонал больниц и моргов. Плакали даже психиатры — такое не придумаешь.
— Дети возвращаются… — гулкий голос в большом кабинете прозвучал ударом колокола.
— Кто вы? — удивился генерал, глядя на высокого седого мужчину в белом, чем-то похожем на рясу, одеянии. Длинная борода до пояса и посох в руке завершали образ, создавая ощущение чего-то древнего.
23
Карибского кризиса в этой реальности не было, но люди все равно нашли, как повеселиться.