Вахтенные офицеры в Главном Посту подводной лодки шокировано застыли, глядя на тех, за кем их послала Родина. Спустившиеся двое носилок сами по себе не были чем-то обыкновенным на подводном корабле, но вот те, кто в них лежал… Истощённая девушка, скорее даже девочка, с едва отросшим ежиком волос. Отчаянно зажмурившаяся, она молча плакала, а несший носилки старший прапорщик из разведки вполголоса убеждал, что с каким-то Гришкой все в порядке. За ней пронесли мальчишку… Казалось бы, на первый взгляд обыкновенный мальчишка, каких тысячи, был одет в военную форму далеких времен. Автомат, санитарная сумка, награды. Такое товарищи морские офицеры видели только на старых фотографиях.
— Что с мальцом? — поинтересовался вахтенный офицер.
— Не вылежал положенное после контузии, — ответил ему Марк Захарович, двигавшийся сразу за носилками. — Она-то, конечно, легкая, но…
О девочке офицер не спрашивал — о ней всех предупредили особо, замполит поговорил с каждым, чтобы ее случайно не напугали. А пока Гришку и Машу отнесли в госпиталь лодки, чтобы положить рядом. Найдя рукой своего сержанта, девочка медленно успокаивалась.
— Сержант Лисицын, — хмыкнул врач лодки, приведя в сознание мальчика. — Контуженный герой, принявшийся активничать. Парень, здесь не фронт! Твое геройство делает плохо девочке!
— Виноват… — прошептал сообразивший уже, что случилось, Гришка.
— Он больше не будет! — совсем по-детски высказалась номер… Маша. Неизвестный был в белой рубашке и светло-синей форме, совершенно не пугая девочку.
— Больше и не надо, — улыбнулся врач, погладив затем и девочку, и мальчика. — Через полчаса покормим — и спать, договорились?
— Хорошо, — кивнула Маша, гладя своего сержанта.
Самой большой проблемой на лодке было бы посещение туалета, он здесь назывался «гальюн», но не в их случае. Режим обоим был назначен лежачий, оттого ходить предстояло на судно. Девочка очень испугалась за Гришку, когда тот упал, поэтому просто вцепилась в него, тихо плача, а сержант костерил себя последними словами за абсолютно глупый «героизм».
— Прости меня, пожалуйста, — Гришка решил извиниться перед переволновавшейся девочкой. — Сглупил я…
— Я так за тебя испугалась, — ответила ему номер… Маша. — Не умирай, пожалуйста.
— Я не умру, я же обещал, — слабо еще улыбнулся сержант. — Не плачь, милая…
— Ты так называешь меня ласково, — прижалась к нему девочка, категорически возражавшая против расселения по разным кроватям.
Эмме разрешили ненадолго посетить детей, сопроводив до госпиталя корабля. Женщине все было здесь странным, однако она понимала, что в Британии опасно и ей, и дочери, за которую готов драться совсем еще мальчишка. Марк объяснил Эмме, что означают награды на груди почти что ребенка, отчего она даже расплакалась, но теперь, придя к детям, просто присела рядом с их кроватью, чтобы погладить и рассказать, что одни они уже никогда не будут.
Принесли ужин. Мальчик мог поесть самостоятельно, а вот Летта, это имя забывшая, нет. Эмма потихоньку принимала новое имя дочери, данное ей этим маленьким героем — странно звучавшее, но очень ласковое — Машенька.
— Что будет дальше? — тихо спросила номер… Маша.
— Мы приплывем в порт, а оттуда уже самолетом, — повторил Гриша слова товарища старшего лейтенанта. — Там нас ждут.
— Главное, подальше от этих, — вздохнула девочка, потихоньку привыкая к мысли, что ее защищают.
— Не будет больше этих, — ответила ей Эмма.
Поначалу женщина еще не понимала, но в посольстве ей показали и фильм, и фотографии, дав почитать воспоминания выживших узников, переведенные на английский язык, отчего женщина, конечно, сначала много плакала, а потом уже осознавала — ее собственная дочь была там. Это ее мучили, сливали кровь, избивали. Это ее называли мамой совсем малыши. Это она рассказывала о волшебной стране, в которой нет палачей. Это она… Ее доченька.
Глава 15
Конечно же, после таких волнений, ночь и не могла пройти спокойно. Гришка и сам отлично понимал это, поэтому, скорее дремал, чем спал, сторожа свою девочку.
Номер девять-ноль-четыре-пять бежала, она бежала к случайно вышедшей из барака двухлетке, за которой не уследили другие. Это было очень, просто смертельно опасно. Кто-то из палачей с веселой улыбкой на лице медленно отстегнул поводок, и почти бешеная собака с утробным рычанием метнулась к ребенку. Номер девять-ноль-четыре-пять не задумывалась о том, что будет с нею, важно было спасти малютку, спасти во что бы то ни стало, но бежала истощенная девочка медленнее откормленного пса. Казалось, еще мгновение и раззявленная пасть коснется…