Его слова несколько ободрили меня. Жаловаться, я посчитал делом неудобным. Говорить, я мог только лишь о хорошем. Однако настроение мое не соответствовало настроению Анатолия Никитича и, поэтому я больше держал язык за зубами, он же не молчал:
— По долгу службы, — продолжал Анатолий Никитич, — я часто бываю в своей бывшей лаборатории. Сам знаешь, ситуация там не из легких. Одна Лидия Ивановна чего стоит. Однако, как ни странно, все стало выправляться. Правда, после того, когда кроме тебя и меня из лаборатории еще уволилось несколько человек. Нину Павловну, помнишь, маленькую круглую женщину с мужским голосом? Ну, ту, что не уступала Лидии Ивановне. Так вот она тоже ушла! — Он помолчал, — если бы я был не металловедом, а астрономом я бы сказал, что началось формирование новой системы.
Не сразу, конечно, по прошествии времени, сравнение коллектива с системой, высказанное Анатолием Никитичем, мне понравилось. Благодаря этому новому понятию, я осознал, те преобразования, которые должны были происходить в лаборатории после ухода из нее неординарных личностей, себя я к ним не причислял, а вот Анатолия Никитича ставил на первое место.
Из небытия, хаоса, коллектив должен был снова возродиться. Правда, не обязательно в новом своем качестве, так как Лидия Ивановна никуда не уходила и продолжала в нем трудиться.
Побывав, у Анатолия Никитича я, конечно, не ушел с завода сразу, а спустился по лестнице в термический цех. Буквально через пять-десять минут мне стало понятно, что делать в нем нечего, так как говорить мог я только о прошлом. Для будущего мой разговор значения не имел. Поэтому я, попрощавшись с бывшими друзьями, снова поднялся на второй этаж, и пошел в термическую лабораторию.
Лидия Ивановна встретила меня настороженно. Возможно, она боялась моего возврата, так как место начальника лаборатории не было занято, да и не только оно. Возможность прийти в лабораторию у меня была. В разговорах с друзьями на их предложение вернуться обратно на завод, я соглашался, однако в душе понимал, что все это нереально. Участвовать в восстановлении той системы, которая была, мне не хотелось. Уверенности в том, что могло получиться какое-то новое образование, не было. Может быть потому, что я был на тот момент еще не женат и боялся подобно Анатолию Никитичу оказаться в роли «петуха».
Наверное, он был прав, когда решил вдруг уйти из отдела. Его слова, когда я сообщил ему о своем намерении побывать в лаборатории, были можно сказать напутствием мне.
— Петр Петрович, извините, что я был слишком разговорчив и невнимателен. Все больше говорил о себе и о себе…, — сказал он, когда я поднялся с кресла, — однако, чувство у меня такое, что вы снова на распутье. Специалист вы толковый, но характер у вас мягкий. Возможно, что вас попытаются взять на мое место. Не торопитесь, сто раз подумайте, прежде чем сделать… — он неожиданно стал серьезным: — Ни шагу назад, ни шагу, запомните.
И я, помня о его предостережении, подобно ему решил образумиться, пока любимая девушка не устала ждать. Скоро и у меня на правой руке появилось золотое кольцо.
Женитьба меня несколько успокоила. Теперь я уже в случае возврата на завод не мог себе гарантировать центральное место в коллективе, которое не так давно занимал Анатолий Никитич. Даже в том случае если бы я и пришел на должность начальника лаборатории.
Семейные дела отвлекли меня, наполнив мою жизнь новыми событиями. Однако ненадолго. Скоро я, снова был вынужден гнать от себя мысли о незначительности своей роли в коллективе, где я работал и о примитивности своих обязанностей, связанных с занимаемой мной должностью.
Звонок Виктора Алексеевича меня несколько подбодрил. Узнав от меня новость о женитьбе, он поздравил с обзаведением семьи, затем сказал, что Елена Михайловна и Марина Сергеевна будут рады это услышать. А в конце разговора попросил меня подыскать специалиста, вдруг у меня кто-нибудь есть на примете. Ему в сектор требовался толковый парень, способный не только ездить в командировки, но и в случае необходимости подменять его.
Я вначале не придал особого значения его звонку и со временем забыл о нем. Но Виктор Алексеевич был настойчив и позвонил мне вторично. Так как вопросом подбора специалиста я не занимался, то ответил ему просто:
— Не знаю, кого и предложить? Может быть себя?
— А что подумай, — сказал он. — Должность приличная: научный сотрудник. Оклад тоже хорош. Есть перспектива, если, конечно, пойдешь учиться в аспирантуру. Работу ты знаешь. Я тебя возьму.
Вечером, рассказав о предложении Виктора Алексеевича жене, я вдруг решил: была, не была, и ушел с завода.