И вот ты, «малец», топаешь по тем местам и видишь всех теми же глазами. И слышишь – удивительное дело! – те же голоса, интонации!.. Ощущаешь, ну прямо сию минуту остро ощущаешь те запахи…
И плачешь теми же слезами!.. Видно, изначально судьба каждому готовит предназначение и уже несмышленышами награждает нас какими-то задатками! Это ведь счастье – чувствовать сызмала красоту сущего и дарить ее окружающим. Счастье, с которым я старался не расставаться всю жизнь.Школа
По дороге в Опаринки, в густом лесу, была еще и деревня Видное. В деревне пять домов; я не помню, чтоб там были у кого-то огороды – сплошной лес. В маленькой избе – школа, где учились дети из Опаринок. Туда мы с сестрой поступили в первый класс. Мне было шесть лет, сестре восемь.
В школе всего одно помещение, с тремя рядами парт. У окна – третий класс, в середине – второй класс, а у стенки первый. Сестру учительница посадила к первоклассникам. А меня, самого маленького, посадила за первую парту у окна к третьему классу. Может, другого места не было?
Классная черная доска тоже была разделена на три части. Перед каждым классом свое задание. Я и писал грифелем на своей доске то, что было написано на школьной доске перед третьим классом. По-моему, я старательно выводил цифры. Допускаю – в произвольном порядке. Что еще мог сделать шестилетний мальчик, живущий в деревне в большой семье, где взрослых видели только поздно вечером?
Учительница Марьмихална долго что-то объясняла не то мне, не то классу. Я не понимал… Словом, в школу я больше не пошел.
Учительница приходила к нам домой. Что-то говорила, говорила… Но школу я стал посещать уже в Москве.
В памяти живо и второе воспоминание о деревенской школе. Мы пили хоть и кипяченую воду, но принесенную из пруда. И чтобы зачерпнуть из бачка, надо было прежде дном кружки отодвинуть лягушачью икру. А это было трудно сделать. Перед бачком на полу лежала куча вареного месива…
Как-то, не то перед Первомаем, не то перед Ноябрьскими, сообщили, что в день праздника над нами будет летать и кружить самолет и собирать всех к опаринскому полю: будут поздравлять и раздавать детям подарки.
Дед Гипп с утра запряг лошадь и предупредил всех, что один из его сыновей, скорее всего отец Володи, повезет детей в Опаринки.
Мы ожидали появления самолета. Аэроплан действительно появился над нами около девяти часов утра. Мы – Володя, я и две сестры, под присмотром отца Володи, на подводе Гиппов отправились в Опаринки. Мы дрожали от нетерпения, не отрывали глаз от самолета, боялись, что не успеем.
Но самолет делал большие круги, летел медленно. Мы подъехали к краю поля, когда самолет садился. Опрометью понеслись к нему. А вокруг, стремясь обогнать друг друга, мчались толпой ребятишки разного возраста. Село Опаринки большое, с километр длиной. Многие опередили нас, вырвавшись вперед! Вот уж когда мы все, приехавшие, отчаянно пожалели, что такие маленькие!..
Подарков хватило всем. В пакетах были пряники, конфеты, ириски, печенье и еще что-то. Пакеты большие!.. Это было начало тридцатых годов, – к чему напоминать о голоде по всей стране, разрухе и тяжелых испытаниях для каждого! Не помню, чтобы позже, в более благополучные времена, детям бесплатно выдавали подарки и даже самолет выделяли. Не стану произносить высоких слов. Но праздник для всех детишек был незабываемый.
Не забылось! И по сию пору волнует и радует…
Коллега
Мы уже жили в Москве. Надо хотя бы кратенько рассказать, как мы стали москвичами и обладателями квартиры № 44 в доме № 6 по Кожевнической улице. Отец где-то и как-то узнал, что в доме Бахрушина у Павелецкого вокзала под перекрытиями первого этажа люди выгребают лопатами землю, оставляя столбы фундамента: ставят стены-перегородки – и обретают подвальное жилье! Я не знаю, на каких условиях и кто разрешил, но под домом номер шесть в общей сложности поселились девятнадцать семей – квартиры с 40-й по 59-ю; в некоторых квартирах жили по две семьи. Мы включились в это дело в самом начале. Братья снимали комнату на Пионерской улице. Отец каждый день ездил из Видного в Москву. И несколько месяцев они выгребали землю и сооружали наше жилье, общей площадью 36 квадратных метров.
А в пятидесятых годах наш многострадальный подвал расселили. Многострадальный потому, что много разного нахлебались его жильцы за эти годы: были и пожары, и затопления грунтовыми водами… В общей сложности жильцы нашего подвала получили шестьдесят новых квартир в разных районах Москвы. Бесплатно. Только члены нашей семьи стали обладателями четырех новеньких квартир!
Итак, мы приехали в Москву. На платформе сложили вещи – все семейное имущество. Отец водрузил двухлетнюю сестренку на верхушку пирамиды из вещей и, шутя, наказал: «Стереги!» Остальные, забрав узлы и чемоданы, сколько могли, тронулись к дому. Двор нашего дома соединялся с платформой маленьким лазом в заборе. Мы отсутствовали недолго. Но случилось так, что кто-то из сестер на какое-то короткое время оставил малышку на вещах одну, напомнив: