– Я скоро. Никому не разрешай ничего брать! Если что, зови на помощь!..
Но и этих мгновений жуликам вполне хватило. Когда мы вернулись на платформу, отец сразу спохватился:
– А где же наш маленький чемоданчик?
Обнаружилось, что чемоданчик, в который сложили все наши ценности: столовое серебро, кое-какие мамины украшения, деньги, – исчез.
– Дядя взял, – сообщила как ни в чем не бывало «оставленная сторожить».
– А почему же ты никого не позвала? Не закричала?!
– А он мне погрозил пальчиком и сказал: «Молчи!..»
Так началась наша жизнь в столице.
В какой-то из дней брат мой Хосаин – Костя младший (кстати, старшего – Хасана на русский манер тоже звали Костей), повез меня в Москву на дневной спектакль в театр, который помещался на Большой Ордынке. Спектакль назывался, вроде, «Враги». Или нет, – «Чужие».
Там по ходу пьесы к врагу народа (почему-то было понятно, что это именно враг) сообщник приносит документы или чертежи – не знаю… Хозяин квартиры прячет эти документы в больших напольных часах. Потом приходят чекисты голубых фуражках, долго допрашивают этих врагов: «Где документы?!» Начинается обыск. Обыскивают долго и основательно. Я даже вспотел от напряжения. Смотрю по сторонам – рядом конопатая девчонка даже рот разинула, забыв в руках мороженое, которое течет по ее сарафанчику. Все напряжено. Зал замер… А часы-то на видном месте!.. Вот они, открой их и возьми, хоть с колесиками и насовсем!.. Враги торжествуют. Улик нет!.. Я не сдержался и громко крикнул:
– В часах!..
От неожиданности зал грохнул натужно и… смолк. Но обыскивающий хоть и приблизился к часам, но не трогал их, «искал» в другом месте. Сейчас я, конечно, понимаю: ему нужно было выждать необходимую реплику. А тогда у меня вовсе перехватило дыхание: «Не слышал он что ли?! Что он тянет? Такой взрослый дядя, с наганом. Чекист. Я же ему крикнул, а он продолжает копаться!..»
Ну и крикнул я ему во второй раз. Да еще громче:
– В часах, дурак!
Зал опять ухнул разом, да так громко! А меня… тут же за шиворот, – и в коридор… Не знаю, чем там кончилось. В ложе зашумели, стали выходить. Проходя мимо меня, кто-то сказал: «Молодец, паренек»…
В антракте подошел брат, ругал меня на чем свет стоит:
– Позор! Ты что, совсем не понимаешь, что это невзаправду?! Это – театр! Спектакль!
Всю дорогу он сердился, не мог успокоиться: «Чтоб я тебя еще раз!.. Да куда-нибудь!..»
Дома он все рассказал в красках. Надо мной посмеялись, поругали – и казалось, все! Но через несколько дней брат опять повез меня в тот же театр, не принимая с моей стороны никаких возражений: «Так нужно! Мне сказали, обязательно! Тебя хочет видеть главный человек!..» Я боялся:
– Меня же ругали уже! Что нужно от меня какому-то «главному человеку?.. Может, сбежать?..
Когда приехали в театр, брат ушел и тут же вернулся с каким-то дядей. Тот, улыбаясь, протянул мне руку:
– Здравствуйте, коллега!..
И повел меня… в буфет! Посадил за стол, развернул вазу с пирожными так, чтобы передо мной были самые красивые. Налил сладкой воды. Ох, и вкусная же была вода! Она потом на долгие годы стала моей любимой – «Крем-сода»!
Я съел два или три пирожных, охотно отвечал на вопросы. Мне было приятно его лицо, добрые со смешинкой глаза. И я, разохотившись, с большим удовольствием поведал ему про свои заветные маргаритки. Про овраги с орешниками, про опята, которых «ужас как много, будто из ведра кто выплеснул! Из корзин кто вытряс!..»
После буфета мы подошли к брату, и дядя, опять улыбаясь, обнимал меня за плечи, жал руку…
Это был первый человек, который разглядел во мне какие-то творческие задатки. Ему не было смешно, не хотелось меня воспитывать; его, видимо, удивило и тронуло мое абсолютное слияние с происходящим на сцене, мое абсолютное «Верю!». Он пригласил меня на другие спектакли. Прощаясь, снова пожал мне руку и серьезно сказал:
– До свидания, коллега. Будьте здоровы! Я весьма признателен, вы очень помогли мне…
Потом дома из разговора взрослых я понял, что он переделал мизансцену, и теперь в спектакле никто не прячет документы в часы. На реплику заговорщика: «Как с документами?» сообщник отвечает: «Все в порядке, в надежном месте». И чекисты уже обыскивают всюду, пока не устанут…