Полыхнул на сквозняке рыжий огонек в гильзе снаряда, и палатка опустела. Неужели это лишь минутное видение, вызванное памятью сердца?
В глубине палатки белеет бюст Бориса Окрестина. К нему медленно идет Пелагея Ивановна. Кажется вот-вот подкосятся ее ноги, и она рухнет на землю. Шаг… Еще один…
Затвердело в мраморе лицо юноши. Встречный ветер отбросил правую часть шлемофона. Решительный, уверенный в победе взгляд. Две жестких складки от крыльев носа к мальчишеским шершавым губам.
Перед бюстом воина — развернутый комсомольский билет. На листке наискось надпись: «Принять почетным комсомольцем и зачислить на постоянный учет в первичную комсомольскую организацию Минской школы № 65 имени Героя Советского Союза Бориса Окрестина».
Пелагея Ивановна до земли кланяется сыну, о чем-то тихо разговаривает с ним…
Еще одна встреча с прошлым — на квартире у тети Дуни. Подперев щеку рукой, тетя Дуня смотрит, как одна за другой переворачиваются страницы альбома-летописи.
Мелькают даты, письма, фотографии. К плечу солдата припала изможденная женщина, двое малышей тянутся к отцу. Ниже надпись: «Дождались». На следующем снимке — «команда» Татьяны Александровны Штарковой, включая шестого, Васю Победного. А вот снимок семьи Штарковых, но уже через двадцать три года. На медицинском языке это называется результатами отдаленных наблюдений. Нет, это не наблюдения. Это — сама жизнь! Хорошие дети выросли у Татьяны Александровны и Александра Васильевича. Нужные стране люди — учителя, швеи, инженеры.
Следующая страница. Захватывает дыхание: хлебные карточки! От этих полосок гербовой бумаги когда-то зависела человеческая жизнь. Как же дорога была тогда каждая корочка хлеба. И как важно и сейчас смотреть на хлеб, как на святыню человеческого труда.
А это фотоснимок нашей первой комнаты здоровья. По четвергам мы «одалживали» ее у техника-смотрителя жэка. Но однажды во двор дома № 18 по Нижегородской улице, где теперь высится двенадцатиэтажная башня, въехал ЗИС, груженный железом, старым тесом, бидонами с олифой, белилами. Легко выпрыгнув из кузова машины, щуря дальнозоркий глаз, председатель домового комитета Михаил Ефимович Куликов крикнул: «Эй, комсомолия! Выходи на стройку штаба здоровья!»
С тех пор каждый четверг с Калитниковских улиц сюда, в университет здоровья, спешили его слушатели. Стучали по асфальту каблучки мясокомбинатских девчат, одетых в нарядные платья. Солидно шли будущие сборщики радиозавода. Лихо заломив полотняный картуз образца 1914 года, вышагивал застрельщик всех субботников на участке, ветеран комнаты здоровья дед Кузьма. На белой нейлоновой рубашке рядом со значком ГТО сияли три Георгиевские креста.
Равняясь на друга, приосанивался Никифор Иванович Иванов. Стараясь не отставать от мужчин, семенила бабушка Уля в нарядных сапожках. Красивую эту обувку на Восьмое марта подарил ей любимый внук Петя — знатный бригадир 1-го ГПЗ Петр Иванович Иванов.
Запыхавшись, вбегала в переполненный зал Еленка Павлова. Удивительные ее волосы цвета кованой меди струились по плечам. Еленка беспокойно поглядывала на дверь — не задержался бы на работе отец.
И снова мы с тетей Дуней листаем годы — страницу за страницей. Задерживаемся на фотографии большой афиши. На ней три слова: «Эстафета добрых дел». Слева — дата рождения нашей бригады — 16 апреля 1942 года. Справа — та же дата, но уже год 1962-й. Наискось, через всю афишу: «Сотое занятие в комнате здоровья». Рядом фотографии воспитанников и друзей бригады, письма-поздравления и телеграммы в ее адрес из разных концов страны: с Сахалина, из Львова, Минска, Волгореченска, Перми.
Групповой снимок бригады в День Победы.
— Помнишь, тетя Дуня, какой это был счастливый день?
— Как не помнить? — в голосе тети Дуни нескрываемая гордость. Заскорузлыми пальцами гладит, она фотографию, задерживаясь на лицах подруг.
…Телефонный звонок всколыхнул предрассветную тишину. В трубке незнакомый мужской голос.
— Гвардии полковник Евгений Александрович Касаткин просил разыскать вас и передать.
Память полоснуло, как бритвой.
— Женя Касаткин?!
— Извините, нет. Я звоню по его поручению.