Однако Элиас сказал ему нечто, что, видимо, попало в цель, так как риммерсман улыбнулся, разразился грубым хохотом и ударил своим металлическим кубком о кубок принца. Элиас ощерился в волчьей улыбке и наклонился к Фенгбальду, после чего тот также присоединился к веселью.
По сравнению со всем этим, стол, за которым сидел принц Джошуа с Изгримнуром и некоторыми другими, казался как бы приглушенным, под стать скромному одеянию принца. Тем не менее сидящие за ним делали все, что могли, для поддержания беседы. Проходя мимо этого стола, Саймон заметил, что две главные фигуры в разговоре не участвуют. Джошуа, будто зачарованный висевшими на стене гобеленами, смотрел в пространство. Герцог Изгримнур тоже не вступал в застольную беседу, впрочем, причины этого ни для кого не составляли тайны. Даже Саймон видел, как сердито смотрит старый герцог в сторону Скали Острого Носа и как его огромные грубые руки раздраженно пощипывают бахрому камзола, сшитого из медвежьей шкуры.
Пренебрежение Элиаса к одному из самых преданных рыцарей Джона не прошло незамеченным за другими столами: некоторые из молодых дворян, хотя и старавшиеся не демонстрировать этого, казалось, находили восхитительным поражение герцога. Они перешептывались, прикрывшись руками, поднимали брови, показывая всю важность этого скандала.
Пока Саймон стоял, покачиваясь на одном месте, потрясенный шумом, дымом и собственными беспорядочными наблюдениями, раздался голос с заднего стола, резко потребовавший еще вина, и возвратил его к беготне и суете застолья.
Несколько позже, когда Саймон отдыхал, укрывшись за одной из гигантских драпировок, он внезапно заметил, что за главным столом между Элиасом и Гутвульфом появился новый гость. Вновь прибывший, в отличие от прочих, не был в трауре, он был одет в алые одежды с черным и золотым кантом, окаймляющим широкие рукава. Он наклонялся, шепча что-то на ухо Элиасу, а Саймон следил за ним, пораженный ужасом. Человек был совершенно безволос, даже без бровей и ресниц, но лицо его казалось совсем молодым. Кожа, туго обтягивающая череп, даже в оранжевом свете свечей выглядела поразительно белой; его глубоко посаженные глаза были такими темными, что казались только блестящими темными точками на безбровом лице. Саймон знал эти глаза — это они сверкнули на него из-под плаща с капюшоном, надетого на вознице экипажа, чуть не сбившего Саймона у Нирулагских ворот. Он содрогнулся, но не мог отвести от них взгляда. Что-то тошнотворное и зачаровывающее было в этом человеке, что-то, напоминающее извивающуюся змею.
— Мерзкий тип, а? — сказал голос за его спиной. Саймон подпрыгнул.
Улыбающийся темноволосый молодой человек стоял позади него, держа в руках ясеневую лютню.
— Я… я… извините меня, — пробормотал Саймон, — вы застали меня врасплох.
— Видит Бог, я не хотел этого, — засмеялся тот. — Я просто надеялся, что ты сможешь мне немного помочь. — Он достал из-за спины и показал Саймону пустую кружку.
— О, — сказал Саймон. — Извините, я отдыхал, господин… Извините меня.
— Спокойно, друг, спокойно! Я никому не хотел неприятностей. Но если ты сейчас же не перестанешь извиняться, я просто обижусь. Как тебя зовут?
— Саймон, сир. — Он торопливо поднял кувшин и наполнил кружку молодого человека.
Незнакомец поставил ее на пол, положил рядом лютню и достал из складок своего камзола еще одну кружку.
— Вот, — сказал он. — Я собирался украсть это, но теперь думаю, что лучше будет, если мы выпьем с тобой, мастер Саймон, за здоровье друг друга и в память старого короля. И пожалуйста, не называй меня «сир», ибо я не принадлежу к благородным лордам. — Он постукивал кружкой о кувшин, покуда Саймон наполнял ее. — Так! — воскликнул незнакомец. — Называй меня Сангфугол, или, как сказал бы старик Изгримнур, Зонг-Вогол.
Незнакомец так хорошо изобразил риммергардский акцент, что Саймон невольно улыбнулся. Оглядевшись по сторонам и нигде не заметив грозной фигуры Рейчел, он поднес к губам кружку, которую протянул ему Сангфугол. Крепкое и кислое красное вино оросило его пересохшее горло как благодатный летний дождь, и, когда он опустил кружку, улыбка его стала гораздо шире.
— Вы из… свиты герцога Изгримнура? — спросил Саймон, вытирая губы рукавом.
Сангфугол рассмеялся. Похоже, рассмешить его было нетрудно…
— Свиты? Ничего себе словечко для маленького мальчика! Нет, я играю на лютне для Джошуа. Живу я в Наглимунде, на севере, в замке принца.
— Разве Джошуа любит музыку? — изумился Саймон. Он налил себе еще вина и продолжал: