Никто не сказал ему ни слова, когда он забрался в седло и вывел Сельфара из ворот на запад, в сторону замеченных им ранее наёмников. Они приблизились к городу, но это было не удивительно. Сражение манило воинов так же, как огонь манит замёрзших путников зимней ночью.
Но в бой они не вступили. Когда Талманес подъехал ближе, его приветствовала небольшая группа из шести наёмников с тугими мускулами и, вероятно, не менее тугими извилинами. Они узнали его и Красноруких. В последнее время Мэт был довольно популярен, а вместе с ним был популярен и Отряд. Несомненно, они также заметили пятна троллочьей крови на его одежде и повязку на боку.
Теперь его рана яростно пылала. Талманес натянул поводья Сельфара и стал неспешно похлопывать по седельным сумкам. «Где-то здесь должен быть табак…»
— Ну? — произнёс один из наёмников. В нём легко было узнать главаря — по лучшим доспехам. Часто такие шайки можно было в итоге возглавить, просто оставаясь в живых.
Талманес выудил свою не самую лучшую трубку из одной из седельных сумок. «Да где же этот табак?» Лучшую трубку он никогда не брал с собой в бой. Его отец говорил, что это к несчастью.
«О», — подумал он, вытаскивая кисет. Затем засыпал немного табака в трубку, вытащил зажигательную палочку и наклонился, чтобы зажечь её от факела в руках настороженного наёмника.
— Мы не будем сражаться, если нам не заплатят, — заговорил главарь. Он был крупным и на удивление ухоженным мужчиной, хотя подстричь бороду было бы не лишним.
Талманес закурил трубку и выпустил клубы дыма. Позади него зазвучали трубы. Королевский марш оказался легко запоминающейся мелодией. К трубам присоединились крики, и Талманес обернулся. Главная улица была забита троллоками, и на это раз их было больше.
Арбалетчики построились в шеренги и начали выпускать стрелы по команде, которую Талманес не мог услышать с такого расстояния.
— Мы не… — снова начал командир.
— Вы хоть знаете, что это? — тихо спросил Талманес, не вынимая трубки изо рта. — Это начало конца. Это падение государств и объединение человеческого рода. Это Последняя Битва, проклятые тупицы.
Наёмники неловко зашевелились.
— Вы… вы говорите от имени королевы? — произнёс главарь, пытаясь хоть как-то спасти ситуацию. — Я лишь хочу, чтобы о моих людях позаботились.
— Если вы будете сражаться, — ответил Талманес, — я обещаю вам великую награду.
Люди ждали.
— Я обещаю, что вы останетесь в живых, — закончил он и затянулся.
— Это угроза, кайриэнец?
Талманес выпустил дым и наклонился с седла к командиру наёмников:
— Этой ночью я убил Мурддраала, андорец, — тихо проговорил он. — Он задел меня такан’дарским клинком, и рана почернела. Так это называют в Порубежье. Это значит, что у меня в лучшем случае осталось несколько часов до того, как яд от клинка сожжёт меня изнутри, и я умру самым мучительным образом. А потому, друг мой, советую верить мне, когда я говорю, что мне нечего терять.
Командир моргнул.
— У вас есть два варианта, — продолжил Талманес, развернув коня и громко обратившись ко всему отряду. — Вы можете сражаться вместе с нами и помочь этому миру увидеть рассвет нового дня, и может вам даже удастся немного заработать, хотя обещать этого я не могу. Либо вы можете остаться здесь, смотреть, как погибают другие, и убеждать себя, что вы не сражаетесь бесплатно. Если вам повезёт, и остальные спасут мир без вас, то вы проживёте достаточно долго, чтобы ваши трусливые шеи оказались в петлях.
Ответом была тишина. Из темноты позади слышались звуки труб.
Главарь наёмников посмотрел на своих товарищей. Те закивали в знак согласия.
— Помогите удержать ворота, — сказал Талманес, поворачивая своего коня. — А я приведу остальные отряды наёмников.
Лейлвин обвела взглядом несметное число лагерей, заполонивших место, называемое Полем Меррилора. Сейчас, когда луна и звёзды в ночном небе были скрыты за облаками, она почти могла представить, что её окружают не огни походных костров, а корабельные фонари в оживлённом ночном порту.
Скорее всего, ничего этого она никогда больше не увидит. Лейлвин Бескорабельная — не капитан и уже никогда им не будет. Предаваться пустым мечтам означало бы отрицать саму суть того, кем она стала.
Байл положил ей на плечо свою руку с толстыми, загрубевшими от работы пальцами. Она потянулась и накрыла её своей. Проскользнуть в одни из этих врат, открытых в Тар Валоне, было просто. Город Байл знал хорошо, хоть и ворчал по поводу пребывания в нём.