Илэйн взяла её за руку, в глазах стояли слёзы:
— Любви тебе и мира, Бергитте. И спасибо.
Бергитте улыбнулась, потом закрыла глаза и позволила унести себя прочь.
Когда на землю спустился вечер, Тэм бросил взгляд на то, что некогда было самым страшным местом в мире. Шайол Гул. Последние лучи солнца высветили поднявшуюся здесь зелень: распустившиеся цветы, траву, опутавшую брошенное оружие и тела павших.
«Это твой дар нам, сынок? — удивился он. — Последний дар?»
Тэм зажёг свой факел от мерцающего пламени небольшого костерка, разведённого в яме неподалёку. Он пошёл вдоль рядов стоящих в темноте людей. Многих не уведомили о готовящемся погребальном обряде Ранда. Все захотели бы прийти. Возможно, все они заслужили право на нём присутствовать. Айз Седай тщательно готовили торжественную церемонию в память Эгвейн, но Тэм предпочитал для сына тихое прощание.
И Ранд смог бы наконец отдохнуть.
Тэм шёл мимо стоявших с опущенными головами людей. Кроме него ни у кого не было огня. Они ждали в темноте. Небольшая группа — человек двести — окружила помост. Оранжевый отсвет факела дрожал на угрюмых лицах.
Сейчас, даже со светом, трудно было отличить Айил от Айз Седай, двуреченца от тирского короля. Все были просто фигурами в ночи, отдающими почести Возрождённому Дракону.
Тэм подошёл к помосту и встал рядом с Томом и Морейн, которые с торжественными лицами держались за руки. Морейн потянулась и легонько пожала ладонь Тэма.
Тэм посмотрел на тело, внимательно глядя в освещённое факелом лицо сына. Он не стал вытирать слёз.
«Ты справился, мой мальчик… ты очень хорошо справился».
Дрожащей рукой он поджог погребальный костёр.
Мин стояла в первых рядах. Она смотрела на Тэма, который понурив плечи склонил голову перед пламенем погребального костра. Наконец он отошёл и присоединился к двуреченцам. Абелл Коутон обнял его, шепча своему другу слова утешения.
Ночные тени повернули свои головы к Мин, Илэйн и Авиенде. От них троих чего-то ждали. Каких-то действий.
Мин и остальные двое угрюмо вышли вперёд. Авиенду во время ходьбы поддерживали две Девы Копья, хотя она могла стоять, опираясь на Илэйн. Девы отошли, оставляя их троих в одиночестве перед погребальным костром. Девушки стояли, глядя, как пламя пожирает тело Ранда.
— Я видела это, — произнесла Мин. — Я знала, что этот день настанет, с того самого момента, как встретила его. Что мы окажемся здесь, вместе, втроём.
Илэйн кивнула:
— И что теперь?
— А теперь… — произнесла Авиенда. — Теперь мы постараемся, чтобы все до единого полностью поверили, что его больше нет.
Мин кивнула, чувствуя, как на границе её сознания пульсирует крохотный узелок. И с каждой секундой пульсация усиливалась.
Ранд ал’Тор — просто Ранд ал’Тор — проснулся один в тёмном шатре. Кто-то оставил рядом с его лежанкой зажжённую свечу.
Потянувшись, он сделал глубокий вдох. Было такое ощущение, что он долго и крепко спал. Разве не должно что-нибудь болеть? Или давить? Или ныть? Он не ощущал ничего подобного.
Проведя рукой по боку, он не обнаружил там раны. Раны не было. Впервые за долгое время он не ощущал никакой боли. Он почти позабыл, каково это.
Затем, опустив взгляд, он заметил, что держится за бок своей собственной левой рукой. Он поднял её к глазам и рассмеялся. «Зеркало, — решил он. — Нужно взглянуть в зеркало».
Зеркало нашлось за занавеской в соседней секции шатра. Оказывается, его бросили в полном одиночестве. Подняв свечу, он заглянул в крохотное зеркальце. Оттуда на него смотрело лицо Моридина.
Ранд потрогал лицо, пробуя его на ощупь. В правом глазу висело единственное пятнышко саа — чёрное, в виде клыка дракона. Оно было неподвижным.
Ранд скользнул обратно в ту часть шатра, где проснулся. Здесь поверх аккуратной стопки разнообразной одежды лежал меч Ламана. Видимо Аливия не знала, что он захочет надеть. Именно она оставила эти вещи и, конечно же, кошель с монетами чеканки разных стран. Ей никогда не было дела до гардероба или денег, но она знала, что ему понадобится и то, и другое.
«Она поможет тебе умереть», — покачал головой Ранд, одеваясь. Затем собрал деньги и меч и выскользнул из шатра. Неподалёку был привязан ладный мерин в яблоках. Вполне сойдёт. Из Дракона в конокрады, посмеялся он про себя. Придётся обойтись без седла.