Найнив крепко обняла Морейн.
На мгновение та замерла с разведёнными в стороны руками. От неё отчётливо пахло потрясением. В конце концов, она обняла девушку в ответ, по-матерински похлопав её по спине.
Отпустив Морейн, Найнив отступила и смахнула слезинку с глаза.
— Даже не вздумай рассказывать об этом Лану, — прорычала она.
— И в мыслях не было, — ответила Морейн, двинувшись дальше и остановившись в центре шатра.
— Несносная женщина, — пробурчала Найнив, утирая слезинку с другого глаза.
— Морейн, — вновь заговорила Эгвейн, — ты пришла как нельзя кстати.
— У меня на это особое чутьё.
— Так вот, — продолжила Эгвейн, когда Ранд вернулся к столу, — Ранд… Дракон Возрождённый… решил потребовать выкуп за наш мир, отказываясь исполнить свой долг, если мы не удовлетворим его прихоти.
Морейн поджала губы, взяв в руки соглашение о Драконовом Мире, которое Галад положил перед ней на стол, и стала его просматривать.
— Да кто она такая, эта женщина? — вновь вмешался Роэдран. — И почему мы… Да прекратите уже!
Он поднял руку, словно его ударили потоком Воздуха, и посмотрел на Эгвейн. Однако на этот раз удовлетворением пахло от одного из Аша’манов.
— Отличный удар, Грейди, — прошептал Перрин.
— Благодарю, лорд Перрин.
Конечно, Грейди мог знать Морейн только по рассказам, но среди последователей Ранда о ней ходило немало историй.
— Итак? — спросила Эгвейн.
— «И свершится так, что сотворённое людьми будет разрушено, — прошептала Морейн. — Тень проляжет чрез Узор Эпохи, и Тёмный вновь наложит длань свою на мир людей. Жёны возрыдают, а мужи содрогнутся от ужаса, когда государства земные распадутся, словно сгнившая ветошь. Ничто не устоит, и ничто не уцелеет».
Люди в шатре зашевелились. Перрин вопросительно посмотрел на Ранда.
— «Но будет рождён тот, кто бросит вызов Тени, — голос Морейн зазвучал громче. — Рождён вновь, как уже был рождён прежде и будет рождён опять, и так бесконечно. Дракон будет Возрождён, и возрождение его огласится воплями и скрежетом зубовным. В пепел и рубище облачит он людей, и явлением своим вновь разломает мир, разрывая скрепляющие узы.
Словно вырвавшийся из оков рассвет, ослепит он и опалит нас, но в час Последней Битвы встанет против Тени Дракон Возрождённый, и кровь его подарит нам Свет. Так пусть же льются слёзы, о люди мира! Оплачьте своё спасение!»
— Айз Седай, — сказал Дарлин. — Прошу прощения, но ваши слова звучат очень зловеще.
— Но ведь речь идёт о спасении, — ответила Морейн. — Скажите мне, Ваше Величество. Пророчество велит вам проливать слёзы. Но должны ли вы плакать, потому что спасение стоит вам стольких тревог и боли? Или же вы должны плакать о вашем спасении? Оплакивать человека, который будет страдать за вас? Того единственного, кому, мы знаем точно, не пережить этой битвы?
Она повернулась к Ранду.
— Но эти требования несправедливы, — вмешался Грегорин. — Он хочет, чтобы мы сохраняли границы такими, какие они есть сейчас!
— «Он сразит свой народ мечом мира, — продекламировала Морейн, — и уничтожит их листом».
«Кариатонский Цикл. Я уже слышал эти слова раньше».
— Печати, Морейн, — промолвила Эгвейн. — Он собирается их сломать. Он не признаёт власть Престола Амерлин.
Морейн не казалась удивлённой. Перрин подозревал, что она подслушивала снаружи, прежде чем войти. Это было так на неё похоже.
— Ох, Эгвейн, — ответила она. — Разве ты забыла? «Расколота белая башня и преклоняет колено пред знаком, давно позабытым…»
Эгвейн покраснела.
— «И нет здравия в нас, и не прорастает добрых всходов, — процитировала Морейн, — ибо земля едина с Драконом Возрождённым, а он един с землёй. Душа из огня, сердце из камня».
Повернувшись к Грегорину, она продолжила:
— «В гордыне покоряет он, принуждая гордых уступить».
К Порубежникам:
— «Горам приказывает он опуститься на колени…»
К Морскому Народу:
— «…морям расступиться…»
К Перрину, затем к Берелейн:
— «…и самим небесам склониться перед ним».
К Дарлину:
— «Молитесь, дабы сердце из камня помнило слёзы…»
И, наконец, к Илэйн:
— «…а душа из огня не забыла любовь». Вы не можете бороться с этим. Никто не может. Мне жаль. Вы думаете, он сам к этому пришёл? — Морейн подняла договор. — Узор — это равновесие. Он не добро и не зло, не мудрость и не глупость. Для Узора всё это не имеет значения, но он ищет равновесия. Прошлая Эпоха закончилась Разломом, потому следующая начнётся с мира. Даже если его придётся запихивать в ваши глотки, словно лекарство в рот ревущего младенца.