Что же касалось сторонников Подгорнова, которых все вместе здесь уговаривали, то они попросту боялись новшеств. «Кто их видел, те поливы на пустошах? Тут либо в стремя ногой, либо в пень головой!..»
Герасим Живов и Щепетков Андриан возглавляли «подгорновцев». Хоть Андриан работал на карьере, но по положению оставался членом колхоза, членом правления и теперь, дождавшись своего часа, яростно клевал Настасью Семеновну, требовал переезда в Подгорнов. Потные лица людей делались все напряженней, глаза — злее… В прежние времена щепетковцы решали вопросы, которые по самой сути были решены заранее. Бывает ли два мнения, если на повестке повышение трудовой дисциплины или расширение посевных площадей? Не очень уж сложно решить и другое — удовлетворительной или хорошей признать работу правления. Сегодня же ничто не было просто или предрешено — все зависело от самих хуторян, касалось их жизни. Все требовательней раздавались голоса за Подгорнов. План операции, так разумно подготовленный, рушился, и президиум двигал уже всю «обойму». Только что выступил Орлов, теперь взял слово Валентин Голубов, но, как говорится, пережал, слишком горячился; а когда на трибуну вышла Дарья Тимофеевна Черненкова и трахнула кулаком по доске, Сергей увидел, что дело совсем скверно.
— Нельзя так, — громко окликнул он. — Мебель перебьете.
— Ничего, — отозвалась Дарья, принимая реплику секретаря за поощрение, и повернулась к залу. — Не пройдет ваш номер. Хватит! Будем думать не о своих садочках в яблочках-жерделочках, — гори они чертячьим огнем! — а про великое социалистическое планирование давайте думайте! Давайте решайте государственный интерес.
Привыкнув диктовать на своих бюро, Дарья диктовала и здесь, отпугивая этим людей; и выступившему следом Конкину зал уже не поддавался, гудел, как ненастроенный уличный репродуктор. По второму разу говорили Орлов, Голиков, Настасья Семеновна Щепеткова, но, когда она, председатель, объявила голосование, люди избрали Подгорнов.
Участок над морем, с его орошением, с высоковольтной линией, с прочими перспективами, оказался проваленным.
Конкин перегнулся к Щепетковой, распорядился:
— Не отпускай, Настя, по домам, объяви перерыв.
— Зачем вы это сделали? — спросил Орлов Конкина, когда Настасья Семеновна объявила получасовой перекур и колхозники, оборачиваясь на сцену, недоумевая, двинулись на улицу.
— Пройти б и нам, — глядя не на Орлова, а на Голикова, сказал Конкин. — Размяться. Кто курит — покурить.
Президиум прошел за кулисы. Здесь стояли декорации к какой-то постановке. На фанерном щите был нарисован рыцарский замок, какие рисуют на полотнищах базарные фотографы. На полу лежали плоские жестяные коробки от кинолент, круглые, похожие на диски автомата, а рядом тыквы с наклейками — экспонаты колхоза, победно вернувшиеся с сельхозвыставки. Злые, уставшие «президиумщики», измученные собранием, вздохнули, принялись разглядывать декорации. Но Орлов спросил Конкина:
— Ну?
— Не знаю я, — досадливо сказал Конкин. — Надо думать.
— Так же как с сельсоветским помещением додумались, не спросясь отдали под курсы?..
— Именно! Без бюрократизма. Требуется и здесь так же. Надо отказаться от Подгорнова. Ведь люди растерялись, и голосовательная машина сработала не туда. Против них. А мы ушами хлопали. Нас с вами, а не их загнать бы в Подгорнов за такое руководство!..
Вокруг стояли избранные в президиум колхозники. Они, должно быть, смущали руководителей. Заместитель начальника экспедиции по проектированию трогал пальцем колонку «замка». Настасья Семеновна молчала, думала о том, что идти им в Подгорнов примаками, что остались для них на подгорновских известковых хрящах такие деляны, где не зря не живут сами хозяева… Молчала и Черненкова. В ней все кипело. Этот Андриан, этот Живов, паразиты, о которых она предупреждала Настасью, сорвали рекомендацию обкома. Ладно еще, хоть обойдется без оргвыводов: и райком и райисполком здесь — сами прошляпили.
Орлов спросил Конкина:
— Значит, предлагаете доложить собранию, что мы не считаемся с его мнением о Подгорнове?