Подобная искусственная интрига совершенно во вкусе испанских или французских романтиков.
Другой элемент, который отличал произведения Мачтета от повестей и романов шестидесятых-семидесятых годов – это элемент «чудес». В поисках за романтическими сюжетами Мачтет обращался иногда к легендам и героическим сказаниям. Он воспользовался, например, малороссийским сказанием о казаке, который был отправлен своими товарищами известить Запорожскую Сечь о постигшей их беде, но на пути поддался чарам прекрасной ведьмы, и за свою слабость осужден был не находить покоя в могиле до тех пор, пока кто-нибудь другой, прельстившись красотой ведьмы, не снимет с него чар. Из этого сказания Мачтет создал истинную поэму в прозе «Заклятый казак».
Но самое существенное отличие произведений Мачтета от произведений предыдущей эпохи заключается в той роли, которую у него играет элемент чувства. Наравне с другими «восьмидесятниками», Мачтет всего более интересовался жизнью личности, одаренной сердцем, способным переживать сложные чувства. И он всюду старался найти эту «чувствующую» личность и всегда описывал с особенной любовью подвиги, совершаемые под влиянием «всемогущего» чувства.
Он находил «чувствующую» личность то в среде рыбаков, промышляющих на берегах Черного моря («У моря»), то среди карпатских горцев («Суд Божий в Карпатах»), то в среде бродяг, закинутых в глухую тайгу («В тундре и тайге»), то в среде преднепровских казаков («Белая панна», «Заклятый казак»), то находил он одаренных силой чувства интеллигентов («Он и мы», «Жид»).
И из всех чувств, доступных человеческому сердцу, беллетрист-романтик особенное внимание уделял чувству любви. Если в глазах беллетристов шестидесятых-семидесятых годов поэзия любви была «ненужным элементом, не содействовавшим непосредственно достижению определенной цели; если беллетрист шестидесятых-семидесятых годов последовательно игнорировал ее, то Мачтет не только признал ее законной темой для беллетристических произведений, но даже подчеркивал ее значение. Некоторые из его наиболее удачных повестей и рассказов представляют из себя не более, как гимны любви.
Любовью живут его горцы и рыбаки; его бродяги и крестьяне, его контрабандисты и казаки. Любовь властно распоряжается их судьбой. Любовь толкнула Демьяна Гони Ветер на «грех», исковеркала всю его жизнь, привела сначала его в сибирские тюрьмы и загнала затем вглубь тайги. Любовь едва не погубила казака Петро, поехавшего послом от гетмана Дорощенка к крымскому хану и на пути в корчме встретившего красавицу-ведьму. Из-за любви контрабандист Янко зарезал своего побратима, рыбака Павлика. Из-за любви карпатский горец Богдан заставил своего односельчанина Петрака умереть страшной смертью в когтях у дикого медведя.
И, подчеркнувши значение любви, Мачтет, вместе с тем, наравне с другими «восьмидесятниками» сделал попытку воскресить для русской литературы романтический культ женщины: в своих произведениях он часто рисовал образ грациозной, нежной, воздушной, как поэтическая греза, красавицы. Такова его «белая панна», являющаяся, как неземное видение, одному потомку древнего казацкого рода, «как Божий ангел, с распущенными по плечам светлыми волосами, с цветами на высокой груди», и очаровывающая взглядом своих «чудных, нетленных очей».
Как романтик, наконец, Мачтет стремился ввести в литературный обиход культ героев, героических порывов и героических подвигов. Он любит выводить на сцену прямолинейно-рыцарские натуры, одаренные сильно развитым чувством самолюбия. Действующие лица его повестей и рассказов часто жаждут «нечеловечески величественных «подвигов. Часто вы встретите в его произведениях «смелых, решительных, энергичных» героев, не останавливающихся ни перед какими препятствиями, старающихся опровергнуть общепризнанную истину, которая выражена в изречении: «один в поле не воин». Вспомните, напр., ту сцену в рассказе «Он и мы», когда, козел отпущения целого класса, «баба» защищает от целой толпы товарищей своего голубя и как вся толпа отступает, дрожа перед его страшным, неподвижным, стальным взглядом. Вспомните, как в рассказе «Жид» Гурвейс остается на перевязочном пункте, ухаживая за раненными в то время, как на перевязочный пункт нападает турецкий отряд и осыпает его градом пуль, в то время как все находившиеся при лазарете служащие бросаются в неудержимое бегство. Или вспомните, как молодой потомок древнего казацкого рода (в поэме «Белая панна»), очутившись во владениях польского графа, бросает гордый вызов графскому сыну и вступает в неравную борьбу с ним и его гувернером.