Памяти Луиса Сернуды

Пусть благородными были не все — это не важно.
Достаточно одного человека —
Он станет свидетелем непреклонным
Человеческого благородства.[16]

(«1936»)

Сернуда, которого правда поэзии возвысила над родиной и соотечественниками, в последние годы жизни полагал, что творчество его после смерти будет сознательно предано забвению и затем, возможно, возродится уже выхолощенное и обесцененное теми, для кого при жизни он являлся объектом презрения и насмешек. Мысль о подобной судьбе, постигшей после смерти многих художников (например, Гонгору, Моцарта или Рембо), буквально превратилась для Сернуды в навязчивую идею, и именно отчаянному протесту его обязаны появлением на свет лучшие стихи, написанные на испанском языке:

Как хорошо, что нет его среди живых
И со дня смерти протекли уже три века.
Теперь потомки тех, кто оскорблял его когда-то,
Сумеют именем его прикрыться, наградить
Преемника библиотечного червя, изъевшего всю память о поэте…
Спасибо Господу, что нам вернул его (как нас вернет когда-нибудь потомкам) —
Уже никчемного, невозмутимого в своем небытии.

(«Гонгора»)

Теперь, когда поэта нет в живых,
Уж можно оправдать и жизнь его,
И оценить его труды,
Подогнанные под шаблон их мира,
Словно еще одна красивая безделка,
Еще один никчемный роскоши предмет…
Уж лучше разрушение и пламень!

(«Преддверье рая»)

Послушайте, мертвые, что говорят о вас после смерти живые…
Уж лучше не слышать: для тех, кто боролся и умер за слово,
Подобно Рембо и Верлену, молчания вечность — желанный приют.
Но если молчанье у них, то у нас — отвратительный фарс.
Однажды кто-то сказал, что если бы люди одной головой обладали, то он бы ее отрубил.
А я говорю: коль были бы люди одним тараканом, я бы его раздавил.

(«Birds in the Night»[17])

Сегодня более, чем когда-либо, поэзия Сернуды представляется нам живой и — скорее даже — совершенно необходимой. И потому наш общий долг — долг всех тех, кто прежде не понимал творчества поэта во всей его полноте, или же понимал порой превратно, — сделать это творчество нашим достоянием, проявив любовь, равную той, с которой оно создавалось. Мы должны это сделать сейчас, пока какой-нибудь «эрудит» или библиотечный червь не набросился с жадностью на него и полностью его не уничтожил. Именно с целью восстановления элементарной справедливости и исправления совершенных ошибок и были написаны эти скромные строки.[18]

16

Перевод М. Ваксмахера.

17

«Птицы в ночи» (англ.).

18

Моя работа представляет собой только лишь тематический анализ творчества Сернуды. Я оставляю до лучших времен изучение отточенной поэтической техники писателя. — Прим. автора.