Оправдания подсудимых сводятся на следующее: 1) обвинение прокурора не основано на фактах; факты, напротив, за подсудимых; остались на месте, за что потерпели упреки, насмешки даже, в одном случае побои; знали недостаточность средств и не делали никаких приготовлений, не запасали даже обуви; некоторые убежали в тайгу, но вскоре вернулись; 2) не сочувствовали восстанию, а даже уговаривали других не принимать участия и собрали около себя 80 человек; понимали очень хорошо, что если правительство выселило их из Польши ради политических целей, то не захочет оставить здесь так, а даст возможность завести хозяйство и приложить силы в краю невозделанном и нуждающемся в рабочих руках. Некоторые показали, что посылали заявить полк. Черняеву о своем желании не участвовать в мятеже, чрез Сурина и д-ра Красицкого. Г. Черняев подтвердил, что Сурин приходил и говорил, что многие не желают участвовать, но от своего имени, а не от имени партии; то же и д-р Красицкий, от которого полковн. Черняев впервые узнал, что большая часть дворянской партии намерена не принимать участия; 3) раньше ничего не знали, давали даже г. Черняеву денег на покупку вещей; если же было что-нибудь, то это не укрылось бы при характере польской нации; 4) конвойным не помогли оттого, что все сделалось внезапно и конвойные были в первом балагане от Мишихи; за то был потом случай, что заступились за конвойных, позвали их в балаган и поручились, что волос не спадет с их головы; 5) если некоторые тронулись, то вследствие насилия, в подтверждение же последнего обвиняемые объявили, что с них, по приказанию Шарамовича, снимали сапоги (Шарамович подтвердил); 6) относительно стратегического положения, принятого партией, подсудимые приводили в оправдание, что в то время, когда в отряде м. Рика трубили отступление, поручик Керн спрашивал, что они будут делать, и получил ответ, что все пойдут за ним. При этом конвойных было всего 19 на 200 человек и, тем не менее, слыша крики отчаяния своих товарищей, никто из нас, — говорили подсудимые, — не тронулся с места. Следовательно, положение партии в тылу войск не могло быть стратегической уловкой; 7) убирать раненых ходили по приказанию г. Керна с конвойными; следовательно не могли иметь сношений с бродившими по лесу[47], и 8) пищи не могли носить, ибо у самих было мало.
На дальнейшие расспросы судей подсудимые отвечали, что сколько ушло — не знают; что Рейнера сменили, ибо передовой отряд увез его силой, надеясь, что партия пойдет за своим старостою; другие же говорили, что Рейнера сменили по болезни. За Целинским подозревали что-то и даже присматривали.
Муринская партия приводила в свое оправдание почти то же самое, и суд оправдал эту 6 категорию, за исключением двух человек.
На 11 заседании были, наконец, суждены подсудимые 7 категории. К этой категории прокурор отнес преступников разных партий, которые отказались идти за мятежниками, за что и были арестованы ими, а также те, которые были больны, в лазарете или же просто остались на местах.
Они обвиняются, — говорил прокурор, — в том, что, при громадности преступления, не могли не знать о нем, а между тем не предупредили о нем начальства. Из сего изъемлются лишь преступники, бывшие в Сухом Ручье, которые могли не знать об этом, ибо только что пришли из Петровского завода. Кроме того, подсудимые 7 категории обвиняются в том, что не оказали серьезного сопротивления своим товарищам.