Здесь же, чтобы показать необычные свойства натуры Курбана и продемонстрировать, какие люди ходили к нему в гости «всего лишь на пиалушку чая», верну внимание читателей к упомянутому выше Мариушу Марчевскому. Я познакомился с ним на конференции в Варшаве, и почему-то буквально с полуоборота наладился дружеский, неформальный контакт (совсем не связанный с тематикой мероприятия) — говорили «на одной волне» по широкому спектру вопросов, начиная с семейных ценностей и до особенностей философии Махтумкули и других деятелей древнего Востока.
Через год уже он сообщил, что приедет в Ашгабат на какую-то конференцию. Тогда его серьезно удивило, что я отложил в сторону дела и приехал за семьсот километров из своей периферии повидаться с ним. Договорились встретиться вечером, когда у него закончится официальная часть и появится свободное время.
Кроме того, еще утром перед уходом Курбана на работу, посоветовался с ним: «если вдруг, могу пригласить гостя к тебе домой?»
Что спрашиваешь, приводи, конечно!
Честно говоря, вообще не было малой доли уверенности, сможет ли Мариуш освободиться, захочет ли провести с нами вечер, поэтому мы совсем не готовились к приходу почетного гостя — ни плова с чорба, ни каких-либо «вкусняшек» к чаю.
Теперь уловите контраст: многие наверняка задумаются, прежде чем пригласить к себе настолько необычных гостей — «что он подумает о нас, о нашем доме, прилично ли принимать в такой обстановке». Знакомо?
У Курбана в тот год квартира была в таком состоянии, что обозначается кратким термином «без ремонта». Обстановка в жилище аскетическая — без всяких финтифлюшек, кружевных штор и ковра на полу. Из посуды только то, чем мы сами пользовались в повседневной жизни — никакого фарфора и сервиса.
Единственное украшение — самодельные книжные полки, занимающие все пространство от пола до потолка, на которых не было свободного места.
А Мариуш, кого он принимал в гости в настолько спартанских условиях, был воистину величиной европейского уровня — прежде соучредитель какого-то значимого вуза в Узбекистане, а в описываемый год являлся то ли проректором, то ли ректором Познаньского университета (одного из ведущих в Польше и не из самых последних в европейском масштабе).
Данная ситуация является красноречивой иллюстрацией нашей общей с Курбаном черты характера — при общении с людьми не обращать практически никакого внимания на толщину их кошельков или блеск их эполет. В первую и основную очередь нас интересовал аспект, который в туркменском менталитете обозначается трудно переводимым на другой язык термином «адамчылык» (очень приближенно — «человечность»).
Курбан органично и естественно ощущал и, соответственно, вел себя одинаково уверенно в общении и с властителями хижин, и с обитателями дворцовых чертогов. Снова акцентирую — очень ли распространенное свойство личности среди большинства людей, с которыми вам приходится контактировать повседневно?
Пока добирались до квартиры, мы с Мариушем вроде бы успели наговориться, поэтому в присутствии Курбана я по своей укоренившейся привычке ушел «на второй план», не мешая им в их беседе.
Через очень короткое время между ними ушла «неловкость от неподходящей обстановки», и они увлеченно и охотно начали обсуждать то и это, порой перебивая друг друга. Знакомая картина при встрече давних друзей?
Затем, когда за окном давно настал поздний вечер, Мариуш вдруг спохватился и попросил телефон. Оказывается, в тот вечер в посольстве Польши собирались устроить торжественный прием в честь его приезда в Туркменистан. А он так увлекся разговором с Курбаном, что совершенно забыл позвонить и попросить перенести встречу на другой день.
В конце беседы наш гость пригласил Курбана принять участие в программе «Эразмус Мундус» (если верно услышал это странное название обменной программы для ученых) и в случае одобрения заявки приехать к ним в университет прочитать курс лекций. Как тогда Мариуш высказался: «хоть по химии, хоть по биологии, хоть по восточной философии».
Это всего лишь два примера показать, какие личности ходили в гости к Курбану Пирмедову и, более того, считали честью для себя быть принятыми в его жилище.
Также здесь же, в данном очерке, буквально одной строкой подчеркну крайне важную и притягательную особенность личности яшули — он был вдумчивым, очень любознательным без фальши собеседником, способным поддержать беседы на широчайший круг тем, причем со знанием дела.
Кроме того, есть еще одна характеристика, неочевидная и не ощущаемая стороннему наблюдателю, поэтому обычно ей не уделяют особого внимания, не говоря уж об уважении. К сожалению, не смогу назвать автора той запомнившейся фразы, но когда-то в какой-то книге заметил поразительную ремарку: «с ним хорошо не только говорить, но и подолгу молчать. И это молчание не будет тягостным».