Золото!
Золото!! - раздались выкрики.
Что за черт! - прорычал Лонгин.
Уже все солдаты ползали на четвереньках, сгребая кто во что сверкающие даже при таком скудном освещении монеты.
- А ну - строй! - заревел Лонгин и широкими шагами двинулся к нарушителям дисциплины: - Строй держать, я сказал!
Сколько раз этот его клич звучал в гуще сражения. В самые отчаянные моменты схватки именно он заставлял оставшихся в живых сомкнуть ряды и стать на пути неприятеля непреодолимым железным клином. Ветераны турмы поговаривали, что своими глазами видели, как после громогласного призыва Лонгина в строй поднимались даже мертвые...
Но это на поле боя. А здесь, на заброшенном кладбище, в забытой богами провинции, окрик Лонгина не подействовал даже на живых. Золотые монеты, валяющиеся, как грязь, под ногами, заставила солдат забыть и про гнев командира, и про могилу, из которой исходил странный голубой свет.
И то, и другое было ошибкой.
8. Арест (продолжение).
Вот он, Лонгин, страшный в своем гневе. И меч, который он занес, свидетельствует о том, что он готов навести дисциплину любой ценой.
- В строй! - третий раз кричит Лонгин и сбивает на землю ближайшего к нему солдата. Он рычит и топчет его ногами. Замах и - ой-ёй! - сейчас покатится голова виновного по земле, усеянной золотыми монетами. Но что это?!
Ореол из могилы становится все ярче и ярче, и оттуда поднимается человек, от которого исходит ослепительное сияние, которое сразу затмевает жалкие светлячки свечей и чадящее пламя факелов.
Это тот, кого мы называем Заклинателем. В руках он держит Нечто, и это Нечто сверкает так, что глазам больно.
Заклинатель обводит всех присутствующих оценивающим взглядом и снисходительно улыбается. Может быть потому, что висит он в воздухе без всякой опоры, все в изумлении замерли, а у нескольких, стоящих на карачках, от удивления раскрылся рот. И лишь Иккар, едва заметный на заднем плане, остервенело пытается вытащить пробку из фляги.
Взгляд Заклинателя, распознав командира, останавливается на Лонгине, и тот, будто очнувшись, произносит стандартную при аресте формулу:
- Именем Императора...
Но договорить ему не дает несравненная по чистоте нота ФА, которая рождается в руках Заклинателя и расходится во все стороны. Одновременно с этим, неведомая сила сбивает с ног Лонгина и тех солдат, кто, увидев гнев командира, успел подняться с четверенек.
Этот же звук погасил почти все свечи, да и факела тоже, и теперь и те, и другие, тянутся к небу сизыми дымными столбиками. Лишь несколько огарков во внутреннем круге статуй продолжают гореть себе, как ни в чем ни бывало. Но что такое их свет, по сравнению с тем СИЯНИЕМ, что в руках у Заклинателя.
А тот снова улыбается. Он наклоняет голову, будто прислушивается к только что прозвучавшей ноте. Его тело, осененное сверкающим ореолом, зависшее в шаге от края провала, слегка покачивается, и от этого его одежда - белый балахон, Петрещет, будто сложенные крылья мотылька.
Многие из солдат, упав, уже не рискуют подняться. Многие, но не Лонгин.
- Именем Императора! - рычит он, встает на ноги, и некоторые нехотя поднимаются следом за своим командиром. Впрочем, они остаются на месте, боясь лишним движением привлечь к себе внимание.
А что Иккар?
Да вон он идет, не спеша, к месту событий, держа открытую флягу за горлышко и размахивая ей так, что ее содержимое наверняка расплескалось ему на руку.
Поколебавшись, Лонгин все же делает шаг по направлению к Заклинателю.
- Именем Императора! - повторяет он грозно, и глаза человека, зависшего над могилой, обращаются на него. Улыбка Заклинателя застывает на его устах.
-По ком сегодня звонит колокол? - спрашивает он, и сразу же новая нота, чище, громче, а главное - сильнее, предыдущей, исходит от него в окружающее пространство.
Лонгина буквально подбрасывает в воздух. Его солдаты снова на земле. Некоторые из них, что были поближе, катятся прочь, натыкаясь на могильные плиты и друг на друга. Собранное золото снова рассыпается по земле. Кусок мрамора, отколовшись от одного из обелисков, врезается в голову Лонгина, но шлем смягчает удар. У него лишь контузия средней тяжести, и он сидит на земле, зачем-то ощупывая ее вокруг себя.
На этот раз зацепило и Иккара. Но - мгновение, и он снова на ногах. Из рассеченной брови каплями стекает кровь. Одну руку он прижимает к груди, а другой отбрасывает флягу в сторону.
- Слово! Одно только слово! - кричит Иккар Заклинателю и машет ему, привлекая к себе внимание.