Однажды, когда у Стефена отчаянно кружилась голова и ему казалось, что он больше не выдержит. Глин, глубоко вздохнув, отбросил палитру.
- Перерыв! - объявил он. - А то у меня сейчас череп расколется. Ты умеешь ездить на велосипеде?
- Конечно.
- Наверно, объезжал прихожан вокруг Оксфорда? Со скоростью четыре мили в час?
- Думаю, что смог бы показать и лучшее время.
- Прекрасно. - Глин широко улыбнулся. - Посмотрим, из какого теста ты сделан.
Они вышли из мастерской и направились через улицу в единственный в квартале велосипедный магазин, который держал Пьер Бертело, старый гонщик, ныне ни на что не годный из-за больного сердца, испорченного пристрастием к перно, но в свое время занявший третье место в велотуре вокруг Франции. Это было маленькое захудалое заведение, где до самого потолка громоздились велосипеды, а за магазином находилась ремонтная мастерская. Они вошли. Внутри никого не оказалось.
- Пьер! - крикнул Глин и постучал по прилавку.
Из заднего помещения вышла девушка лет девятнадцати, невысокая, крепкая, в черном свитере, черной плиссированной юбке и черных туфлях без каблука, надетых на босу ногу.
- Ах, это ты, - сказал Глин.
- А то кто же еще? Царица Савская, что ли?
- Почему ты не в цирке?
- Он закрылся на зиму. - Она говорила отрывисто, без всякого кокетства, уперев руки в бока, широко расставив ноги.
- А где твой папаша?
- Дрыхнет.
- Гм... Стефен, это Эмми Бертело. - Она со скучающим видом перевела взгляд на второго посетителя, а Глин тем временем продолжал: - Нам нужно на денек две машины. Только хорошие.
- У нас все хорошие. Возьмите вон те две, что с краю.
Пока Глин спускал велосипеды, подвешенные на блоках, Стефен наблюдал за тем, как девушка сняла с крюка сначала один из них, потом другой и со знанием дела покрутила колеса. У нее было бледное хмурое лицо, низкий, слегка выпуклый лоб, густые брови и большой тонкогубый рот. Нос у нее был хорошей формы, но самый кончик его по-простонародному чуть задирался кверху. Если бы не девичья грудь, плотно обтянутая свитером, она походила бы на хорошо сложенного мальчишку. Неожиданно она обернулась и поймала на себе взгляд Стефена. Он почувствовал, что краснеет, а она с оскорбительной бесцеремонностью в упор посмотрела на него холодными равнодушными глазами. Тем временем Глин подкатил оба велосипеда к двери.
- Не хочешь проехаться с нами, Эмми?
- Да разве я могу? А кто лавку сторожить будет? Мой старый пьянчужка, что ли?
- Ну тогда в другой раз покатаемся. Мы вернемся засветло.
Стефен вслед за Глином вышел на улицу. Они сели на машины и, пригнувшись к низко посаженному рулю, покатили - Глин впереди, Стефен сзади - через Сен-Жерменское предместье к Версальской заставе. Выехав из города, они помчались по гладкой прямой дороге к Виль-д'Аврэ. Глин, время от времени оглядываясь, несся с головокружительной быстротой. Мимо промелькнули Сент-Апполин, Поншартрен и Мэль, вот и Жюзье остался позади, а затем и Оржваль. Наконец, когда они сделали около тридцати километров по кругу. Глин внезапно остановился у кабачка в деревеньке Лувсьен. Тяжело дыша, он критическим взглядом окинул Стефена, потного, запыленного, запыхавшегося, и улыбнулся.
- Недурно, мой мальчик. Ты не из тех, кто сдается, да? Это качество может тебе пригодиться в жизни. Зайдем и выпьем по кружечке пива.
В темном низком помещении им подали холодное пиво, которое явилось сущей отрадой для их пересохших глоток. Глин обсосал пену с бороды и вздохнул.
- Недурные места для живописи вокруг Лувсьена, - мечтательно заметил он. - Ренуар и Писсарро любили здесь бывать. Сислей тоже. Но в следующий раз мы поедем еще дальше. Возьмем с собой Эмми: вот кто может задать темп. Она здорово гоняет.
Воспоминание о встрече в велосипедном магазине все еще уязвляло Стефена. И он сухо сказал:
- Эта молодая особа показалась мне пренеприятной.
Глин звонко расхохотался.
- Умерьте свои чувства, святой отец. - И, помолчав, добавил: - По правде говоря, она обыкновенная потаскушка... твой приятель Честер мог бы просветить тебя на этот счет... Но - твердый орешек. Она фактически выросла среди гонщиков, колесивших по Франции. Да и сейчас окружает себя молодежью из этой среды. А полгода проводит в турне с труппой Пэроса.
- Пэроса?
- Ну да, Адольфа Пэроса. В свое время были братья Пэрос. Но один из них умер. А с Адольфом я встречался. Очень приятный малый. И цирк у него вполне приличный. Эмми делает там трюковой номер на велосипеде. Говорят, очень опасный. Она много зарабатывает и держится независимо. Нашего брата она ни во что не ставит: знает, что у нас нет ни гроша за душой. Но она невероятно тщеславна и хочет, чтобы я написал ее.
- И ты собирается?
- Ни в коем случае. Меня не интересуют подонки. Но мне нравится дразнить ее. Она все-таки премилый чертенок. - Он допил пиво. - Поехали. Поработаем ногами!
Они медленно покатили обратно в вечерней прохладе. Глин был в преотличном настроении, нервы его успокоились, он то и дело напевал валлийские народные песни и был вполне готов к завтрашнему трудовому дню.
Возле велосипедного магазина он взглянул на часы и присвистнул.
- Я опаздываю. У меня назначена встреча с Анной. Будь другом, сдай за меня велосипед. - Он отдал машину Стефену и убежал.
Стефен не без труда вкатил оба велосипеда в магазин. Внутри было по-прежнему пусто. Он постучал по прилавку, затем, поскольку никто не появлялся, толкнул дверь, которая вела в заднее помещение, и в маленьком темном коридорчике налетел прямо на Эмми, направлявшуюся в магазин. Дверь позади Стефена захлопнулась, и они очутились в полутемном, узком, как стенной шкаф, проходе. Растерявшись, Стефен не сразу обрел дар речи, он почувствовал только, что сердце у него застучало, как молот. Эмми стояла рядом, так близко, что он ощущал исходившее от нее тепло, и у него перехватило дух от вдруг нахлынувшего непонятного волнения. А она без малейшего удивления или смущения наблюдала за ним, и вид у нее был такой, точно она понимает, в каком он смятении. Она холодно, иронически улыбнулась: