Сколько раз брюнетка видела эти сверкающие глаза подруги, когда та набредала на какой-либо «чудодейственный» метод избавления от вселенской тоски, которая, казалось, навечно поселилась в этой некогда не ведавшей горестей и разочарований душе. Проходило время, восторги утихали, медовый месяц с новым учением подходил к концу, блеск глаз сменялся на темный матовый глянец и серая меланхолия заносила в очередной раз свои чемоданы в обжитой ею дом Ленкиных мыслей. Вздохнув, она задумалась. Её собственная жизнь казалась ей более безрадостной, чем жизнь подруги. Она вспоминала свой марш-бросок на кавказские предгорные курорты, когда, вырвавшись, наконец, из сансарических цепей бытовухи, обусловленной традиционными азиатскими ценностями и правилами, дала волю ( а в действительности просто сдалась под напором) зажатым, затырканым и почти сломленным сексуальным желаниям, которые уже не просто постукивали в её мозг, напоминая о своём существовании, а бились в конвульсиях, как погибающий от асфикции и хуярили всеми молотками и кувалдами по колоколам и гонгам. Прошу у читателя прощения за романтизацию и драматизм описания, все это можно уместить в более короткую форму – женщина хотела ебаться, шпилиться, трахаться, жахаться, сношаться, чпокаться больше чем жить. Муж, к которому она не испытывала ничего, кроме раздражения, исполняющий физиологическую программу и довольствующийся этим, совершенно не понимал порывов и объяснений супруги, основанных на туманных фразах о запросе из того самого nihuya, и, не имея внутреннего стержня, всё же сдался из трусости. Тур носил название «Смерть или расширение», подразумевая под второй частью то ли расширение сознания, то ли отверстий, данных природой этой уже немолодой и красивой женщине.
…Она жрала секс кусками, как изголодавшаяся бродячая собака глотала всё, что можно было есть, не разбирая ни вкуса, не вдаваясь в рефлексию и сколько-нибудь осознанное понимание того, что вообще происходило. Человек, образ которого был скрыт сейчас белым полотном произвел на неё большее впечатление своими проникновенными речами, при прослушивании которых все чакры вибрировали, оргазмонировали и источали любовь и благость, чем сексуальными способностями. Она оправдывала это тем, что этот вожделенный ранее любовник не имел к женщинам абсолютно никаких привязанностей.
И так и скакала б её гладковыбритая по кочкам еще неизвестное количество времени, если бы не банальный и пошлый вопрос с документами и ежедневные напоминания о себе всего того, от чего она бежала. И вот она там же, откуда ушла, но уже не та. И, погрузившись в пучину отягощённых чувством вины хлопот и стараясь искупить и загладить, наделала долгов, подорвала здоровье и еще больше отдалилась от мужа. С целью сохранения авторитета у детей старалась выглядеть свободной и раскрепощенной, в моментах, которые её подруга считала основными, оставаясь зажатой как бетонными плитами. Дети чувствовали это и поэтому всю ту напускную свободу, которая демонстрировалась матерью, всерьез не воспринимали и обращались к ней по мере необходимости, т.е. попросту использовали. Интенсивность поебушечности снизилась по сравнению со сливками черноморского турне, дракон неудовлетворенности всё так же недовольно скрёб нутро и ворчал, видя во всем, в чём можно и нельзя было видеть (даже с учетом бурной фантазии) хуи, члены, болты, елдаки, палки, третьи ноги и источники неземных блаженств…
– Лена, – шепотом позвала она блондинку,– у тебя же два парня, почти взрослых? И, с учётом того самого положения, на которое ты всё время киваешь, ты не допускаешь каких либо диафильмов в своей голове с ними в главных ролях?
Намёк получился корявым, но, не смотря на это, подруга дернулась и посмотрела на говорившую взглядом студентки, которой задрали вверх юбку в метро хулиганистые одногруппники в те самые дни, когда гормоны очень настойчиво объясняют девушкам, что жизнь – говно, а люди – пидарасы.
– Ты что??? Это же пиздец пиздецкий! -громкий шепот почти перешел на визг.– Я тебя подругой считаю, а ты!,,
– Значит, смотришь все ж профильное кино на собственных сценариях. Да, ладно тебе. Извини, если что. – азиатская кровь брюнетки и собственные неурядицы диктаторски требовали всяких жесткачей, не взирая на лица.– Нашла б уже себе какого-нить спермотоксикозного. Плевать им на твои сорок с чем-то там. Им дырка нужна. А вот когда она надоест, точнее ты с присущей тебе ванилью, тогда и будут высказываться прикольчики типа «пора к земле привыкать» и «45 – баба сухпаёк опять». Не нужен им этот romantic, они все с детства чувствуют себя конкурентами самцовости отца и хотят матерей. Поэтому сам факт обладания возрастной тётей для них уже победа. А все эти сюси-пуси, любовь – морковь – твоя территория, на которой они ну никак не захотят ставить своих знамён. И затаскивать их туда тоже не выйдет. Потому что розовые бантики с цветочками и сердечками не сочетаются с образом героев – победителей.