Со стороны казалось, что беседуют два человека: один сидел в кресле, а другой был где-то рядом — за тонкой перегородкой. Тот, кто находился за перегородкой, произнёс:
— Мне это известно. — И снова спросил: — Кому подчиняться, если погибнут не все, а только вы?
— Любому из нашей команды, кроме, конечно, Стара! — пошутил Улес-Бун.
— Хорошо. Но вернёмся к первому вопросу. Вы не ответили на него.
— Если все погибнут, у корабля останутся два возможных пути, — сказал Улес-Бун. — Первый — домой, на Землю. Это при отсутствии малейшей опасности привести с собой каких-либо визитёров. Второй — вперёд, на врага, погубившего экипаж. И тут уж прошу использовать все силы нашего вооружения.
— Мне всё понятно, — подтвердил биокибер. — Вопросов больше нет.
Лампочка на передней панели потухла. Улес-Бун встал, потрогал пальцем шрам на лбу. Командир не любил, когда у кибернетических помощников не хватало информации. Тогда они — эти лишённые эмоций конструкции — начинали задавать вопросы, в которых сквозило беспокойство, неуверенность и даже предчувствие беды. Всё это было, конечно, игрой человеческого воображения. Киберы ничего не чувствовали. Но их вопросы невольно настораживали.
Так уже случилось с Улес-Буном однажды. Только помощник тогда был менее надёжный: не биокибер, а электронный кибернетический астронавигатор. Корабль землян летел к Сатурну. Электрокибер сказал, что у него мало информации о кольцах этой планеты. Ну и вот — шрам. А могло быть и хуже…
После разговора с биокибером Улес-Бун пришёл обедать в общую каюту ещё более суровым, чем всегда.
— Манёвр не отменён? — спросила Мари-Ала.
— Он начнётся через семнадцать минут, — ответил за командира вездесущий биокибер.
Обычно он не вмешивался в разговоры людей. Но всякий раз, получив программу на манёвр, он становился полным хозяином и сам отвечал на все вопросы. Специальное, устройство позволяло ему слышать каждое слово, произнесённое на корабле, и транслировало его голос в любое помещение.
Когда до начала манёвра осталось три минуты, кибер произнёс:
— Прошу занять кабины.
Улес-Бун подошёл к стене и нажал кнопку. Невидимые силовые линии обволокли его со всех сторон. Теперь он, как и остальные члены экипажа, свободно мог принять любое положение — даже лежать, распластавшись в воздухе.
— Вы чем-то удручены сегодня? — спросила Мари-Ала у командира.
— Кибер мне напомнил, что мы смертны, — ответил Улес-Бун.
Для непривычного уха такой ответ прозвучал бы неуместно. Но земляне к тому времени научились разговаривать намёками. У них не было полуправды. Они не прибегали к туманно-изящным выражениям, призванным замаскировать истину. На прямой вопрос всегда следовал прямой ответ.
— Смерть так же необходима, как и рождение, — сказал Гри-Лак.
— Но, родившись, я не хочу умирать!
— Тогда вам надо менять профессию, — улыбнулся Гри-Лак. — На Земле вас ждут четыреста лет безопасной жизни.
— А мне их мало!
— Со временем наука ещё больше продлит человеческую жизнь, — произнёс голос кибера.
— До каких пределов? — спросил Улес-Бун.
— Вероятно, лет до пятисот.
— А мне и тысячи мало!
— У меня не хватает информации, — сдался кибер.
— Тысяча лет для человека — почти бессмертие, — сказал Гри-Лак.
— Вот оно как раз и необходимо людям! — подхватил Улес-Бун.
— Это старый спор, — вмешалась Мари-Ала. — Я — сторонница смены поколений. Не будь этой смены — среди нас троих не было бы ни астронавигатор, ни учёных. Были бы два брата и сестра Стара.
Шимпанзе, услышав своё имя, открыл глаза и поскрёб ногтями волосатую шею.
— Это было истиной, пока человек не вышел в космос, — возразил Улес-Бун. — Люди со смертью за плечами не познают и не победят его до конца. Он безграничен. И только человек с бесконечным множеством лет в запасе может померяться с ним силами.
— Замените слово «человек» словом «человечество», и всё станет на свои места, — отозвалась Мари-Ала. — Бесконечное множество людей, бесконечно сменяющих друг друга, и бесконечная протяжённость космоса — понятия соизмеримые.
— Первое множество менее мощное, — уточнил биокибер.
— Как видите, истина даёт трещину, — усмехнулся Улес-Бун. — Но попробуем отбросить отвлечённые понятия и призовём на помощь житейскую логику… Родился человек, вырос, приобрёл знания, опыт, стал очень ценным для общества и… умер! Сколько знаний зарыто и сожжено в крематориях!.. Вы думаете, ничто не пропало? Всё ценное передано новому поколению?.. А неповторимая интуиция? А талант? Их разве передашь?.. Но хорошо, не будем говорить о талантах. Возьмём меня. Я умру, и вместо меня вырастут десятки и сотни не менее, а даже более опытных космонавтов. Но ведь их ещё надо вырастить, а я уже есть. Пока они бредут моей тропой, я мог бы идти дальше в неведомое!..