5. Ты говоришь, что богам не принято посылать угощения. Действительно, разве можно назвать угощением муку, пироги, мед и вино с молоком, которыми мы совершаем возлияние, внутренности жертвенных животных и даже ладан — дар для богов?
6. Вот и все твои мудрые и убедительные доводы, взятые из области общественной, божественной и из области завещаний. Свои я изложу тебе коротко. То, о чем невозможно просить без стыда, корысти и жадности, добровольно может принимать только человек бесстыдный, склонный к корыстолюбию и жадности. Стыдно выпрашивать дорогие подарки и еще больший стыд их принимать...
...не следует принимать такие подарки, которые делают тех, кто их посылает, беднее, и обогащают тех, кто их принимает. Ведь таково двойное действие больших подарков. Если же ты обдумаешь наш случай, то окажется, что пославший этих двух рабов уменьшил свое состояние, а я, приняв их, увеличил его. Потому что стоимость двух рабов — очень чувствительна и в оценке состояния, и в обмене имуществом, и в записи расходов, и в уплате налогов.
7. Тот, кто посылает очень большие подарки, причиняет своему другу не меньшую боль, чем своему партнеру тот, кто слишком сильно бросает мяч в игре, или своему собутыльнику тот, кто выпивает слишком большой кубок вина. Потому что в таком случае кажется, что он пьет не для удовольствия, а чтобы опьянеть. Точно так же, как на скромных обедах нам привычно видеть смесь из очень небольшого количества чистого вина с большим количеством воды, так и для подарков больше подходит сочетание большой умеренности и самых малых расходов. Да и кому, в самом деле, мы можем сказать, что подаркам подобает быть роскошными? Беднякам? Но они не в состоянии их преподносить. Богатым? Но они не нуждаются в том, чтобы их получать. Да и невозможно непрерывно посылать большие подарки. Или тот, кто делает их часто, узнает нужду. Маленькие же подарки можно посылать часто, и они не вызывают раскаяния ни в каком случае — смог ты их послать или не смог.
8. Ты ведь согласился бы со мной в том, что тот поступит несправедливо, .кто вызовет похвалу по отношению к себе, а другого лишит этой похвалы? Так вот ты, посылая большие подарки, вызываешь похвалу по отношению к себе, как человек с возвышенной душой, но меня ты этой похвалы лишаешь, принуждая их принимать. А ведь я и сам показался бы человеком с возвышенной душой, если бы не принял такой огромный подарок. Маленькие же подарки вызывают равную похвалу и по отношению к тому, кто их послал за то, (что он проявил заботу, и к тому, кто их принял, за то, что он не пренебрег ими...
...как некогда Главк, когда он менял золото на медь, и сто быков на девять. Ведь тот, кто получил выгоду от обмена, неминуемо должен или отплатить большим — и тогда покажется, что, как говорит Гомер, бог лишил его разума; или возвратить меньше — и тогда это будет несправедливо. Третье и самое справедливое средство применимо в том случае, когда посылается маленький подарок — тогда обмениваются равными дарами. Рассуждая таким образом, ты поступил бы подобно мне, отославшему назад то, что ему было прислано. Но это все дружеская шутка по отношению к самому лучшему другу. Содержание этих двух рабов, если ты подсчитаешь, доставит тебе теперь мало выгоды.
Симмах
Ревностный защитник староримских традиций и культов, последний крупный языческий оратор Квинт Аврелий Симмах жил во второй половине IV в. н. э. (род. около 345 г. — умер вскоре после 400 г. н. э.). Знатность происхождения открыла ему доступ к самым высоким государственным должностям — он был квестором, претором, наместником провинций, понтификом, префектом города, консулом. Несмотря на свои языческие симпатии, он пользовался расположением и христианских императоров. Современники считали его Цицероном своего времени, и даже идейный противник Симмаха — Пруденций назвал его "украшением римского красноречия, которому уступит и сам Цицерон" ("Против Симмаха", I, 633).
Симмах вошел в историю литературы как оратор, однако речей его почти не сохранилось, если не считать нескольких незначительных отрывков и трех, также неполных, панегириков императорам Валентиниану и Грациану, льстивых и напыщенных. Эти отрывки, разумеется, не дают представления о Симмахе как об ораторе. Гораздо более интересна с этой точки зрения его знаменитая реляция об алтаре Победы ("relatio de аrа victoriae"), помещенная в книге X его сборника писем. Реляция показывает подлинный ораторский талант Симмаха; согретая искренним чувством, она лишена чрезмерной сухости, свойственной большинству его писем и излишней напыщенности его панегириков, — и ярко характеризует Симмаха, как страстного приверженца старых традиций и старой религии.