16. Тем не менее есть люди, утверждающие, будто разрешение злословить в театре приносит добрые плоды: те, кто вели дурной образ жизни, подвергаются осуждению, а все прочие, из опасения, что и они могут стать предметом издевательств комедии, постараются вести себя благоразумно. Раз это так, то я предложил бы весьма высоко оценить пьянство, если оно способно оказывать на людей такое воспитательное воздействие и если можно без труда добиться того, чтобы пьяницы учили прочих людей благоразумию и, сами еще не протрезвившись, наставляли других в правилах той прекрасной жизни, которую следует вести.
17. Но кто из вас не знает, что вовсе не дело толпы — брать на себя труд воспитания, так же как не ее дело — давать законы и выносить суждения по общественным вопросам? Мы ведь не доверим первому встречному вести корабль до Коринфа; так неужели же любой человек знает, по какому пути следует идти в жизни и чем надо снабдить людей на этот путь? Неужели любой может взяться за кормило и вести юношество, куда ему вздумается?
18. Ведь если, отбирая атлетов, мы отвергаем непригодных, и им приходится не только с позором удалиться, но и заплатить пеню,[34] то почему же мы так беспечны, что руководителей важнейшим делом воспитания и обучения выбираем из числа рабов и усерднейших завсегдатаев мелких лавчонок?
19. Ведь и в привратники мы ставим не кого попало, а человека надежного, чтобы в нашем доме не могло приключиться ничего постыдного; а наших детей и жен и весь наш город в целом — одним словом все, что нам дорого, — мы отдадим всякому, кто захочет все это прибрать к рукам? Тем, кого мы считаем ниже себя, даже когда они трезвы, тем мы станем верить когда они пьяны?
20. Однако, скажут нам, в эту пору нечего говорить о воспитании, это — время разгула; ведь это — Дионисии, время веселых гулянок и ночных шествий; итак, значит, мы на это время освобождаем детей от надзора их подлинных учителей и поручаем их людям, которые сами ни на что не годны, но навязывают нам свои мнения; при этом мы, как видно, даже не понимаем, насколько неподходящим является самое место, где все это происходит, и насколько нелепа сама эта мысль.
21. Не по театрам подобает питаться учителям и не там обучать юношей — театры устроены для забавы и развлечения; есть другие места, которые и носят подобающее им название, в которых и следует изучать философию; там не издеваются и не злословят бесстыдно, а дают такое воспитание, которое приличествует свободному гражданину, и обучают, кроме всего прочего, и тому, что всего неблагопристойного следует остерегаться.
22. К тому же, если бы участники комедий издевались только над дурными людьми, а прочих оставляли в покое, то, пожалуй, это еще можно было бы допустить; но в данное время это дело, пусть даже по началу неплохое, к добру не ведет, ибо многим приходится выслушивать злословие совершенно незаслуженно, а в то же время есть и такие люди, чьи проделки каждому известны, а они тем не менее избегают публичного осуждения. В чем же дело? В том, что выступающие в комедиях отнюдь не подражают ни истинным преподавателям, ни учителям мудрости, ни тем, кто действительно хочет научить людей добру, — ведь если бы это было так, они прежде всего исправились бы сами; нет, они выступают либо из личной вражды, либо напротив, кому-нибудь в угоду; иногда им случалось попросить у кого-нибудь денег, и они их не получили, иногда они не достигали успеха в любовных домогательствах — вот тогда-то они и осыпают оскорблениями своих недругов, а о разных других делах умалчивают, так что на чистую воду выводят не тех людей, чья жизнь позорна.
23. Подумайте еще и вот о чем: более всех, казалось бы, должны стараться откупиться от злословия те, кто кое-что за собой знает; а кто должен бы менее всего придавать значение злословию? Разве не тот, кто уверен в себе и в своем достойном образе жизни? А на деле выходит наоборот — дурные и бесчестные люди выходят сухи из воды, а издевательствам подвергаются как раз те, кто менее всего этого заслуживает.
24. Вообразим себе даже, что злословию подвергаются и те и другие (конечно, едва ли это возможно — никто уважающий себя не станет терпеть оскорблений): но и тогда тот, кто не ценит своей доброй славы и кто в конец испорчен дурными страстями, не только не почувствует себя обиженным, а, напротив, даже сочтет это для себя выгодным и будет рад-радехонек, что о нем узнали все; а те, кто понесет поношение не по заслугам, разве не потерпят ущерба, лишившись тех наград, которые они заслужили своим благоразумием?
25. Итак, не ставить комедии надо в целях улучшения нравов юношества, а именно в этих самых целях надо эти постановки прекратить, чтобы юноши могли беспрепятственно стремиться к доблести. Дурных людей мы можем карать и иными способами, но зачем так оскорблять людей добропорядочных? Неужели же такого человека, на которого никогда не поступало даже законной жалобы, мы выдадим с головой всякому, кто захочет его бесчестить?
34
В эпоху Римской империи атлетические игры вошли в обычай; до этого состязания атлетов были эпизодическими. Первое состязание атлетов, приглашенных из Греции, произошло в Риме в 186 г. до н. э.