Письмо IV, 19 (II, 4)
То письмо царя, которое ты мне прислал, я немедленно прочла. И клянусь богиней Каллигенеей,[186] в храме которой я сейчас нахожусь, я пришла в восторг, и была вне себя от радости, мой Менандр, и не могла этого скрыть от присутствующих. Тут была моя мать, и другая моя сестра Эфронион, и из подруг та, которую ты хорошо знаешь, она часто обедала у тебя и ты хвалил ее настоящий аттический говор, словно боясь похвалить ее самое, за это я, улыбнувшись, поцеловала тебя особенно горячо, ты не помнишь этого. Менандр? Видя у меня на лице и в глазах необыкновенную радость, они все спросили: "Гликерочка! Что такого хорошего случилось с тобой? И настроением, и видом, и всем теперь ты перед нами другая; ты сияешь всем телом и светишься счастьем и радостью". "Моего Менандра, — говорю я, — египетский царь Птолемей приглашает к себе, предлагая чуть ли не полцарства", и это я сказала возможно сильным и громким голосом, чтобы это слышали все присутствующие здесь женщины. И я говорила это, вертя и крутя в руках письмо с царской печатью.
"Ты радуешься, — сказали они, — что он тебя оставит?" Но ведь это не так, Менандр! Нет, никоим образом я .не поверила бы этому, клянусь богинями, даже если бы по пословице бык заговорил со мною, будто Менандр захочет когда-нибудь или сможет, покинув в Афинах меня, свою Гликеру, царствовать один в Египте .со всеми своими сокровищами. Но из тех писем, которые я прочла, было ясно видно, что это знал и царь, слыша, по-видимому, о моих отношениях с тобою, и он с египетским остроумием хотел слегка посмеяться над тобою. Радуюсь и тому, что даже к нему в Египет дошла молва о нашей любви; во всяком случае он убежден на основании того, что услыхал, что добивается невозможного, желая, чтобы Афины переселились к нему. Ведь что такое Афины без Менандра? Что такое Менандр без Гликеры? Ведь я и готовлю ему маски, и надеваю на актеров платья, и стою за кулисами, судорожно сжимая себе пальцы и дрожа, пока театр не загремит от рукоплесканий; тогда, клянусь Артемидой, я успокаиваюсь и, обнимая тебя, держу священную голову творца комедии в своих объятиях.
А то, что я сказала тогда подругам, будто я рада, это было, мой Менандр, потому, что любит тебя не одна только Гликера, но и заморские цари, и что слава о тебе, перейдя моря, разносит молву о твоих достоинствах. И Египет, и Нил, и мыс Протея, и сторожевые башни Фароса — все теперь находятся в ожидании, желая увидеть Менандра и услышать его скупцов и влюбленных, богобоязненных и неверующих, отцов и сыновей, и рабов, и всех, кого ты выводишь на сцену; все это, конечно, они могут услышать, но они не могут увидеть самого Менандра, если они не приедут в Афины к Гликере и вместе с этим не увидят моего счастья, так как Менандр, прославленный повсюду, и дни и ночи проводит со мной.
Но вот что: уж если бы тебя охватила такая тоска по тамошним благам или по чему-либо другому в Египте, по его огромным богатствам, по его пирамидам и звучащим статуям, по знаменитому лабиринту и всему, что у них так высоко ценится или из-за своей древности, или из-за своего искусства, — то я прошу тебя, Менандр, не делай меня предлогом твоего отказа от этого намерения; и пусть за это не возненавидят меня те афиняне, что уже считают Те меры зерна, которые из-за тебя пошлет им царь. Но отправляйся туда в добрый час с благоприятными ветрами, и пусть сопутствуют тебе все боги, и пусть Зевс тебе покровительствует. Я же тебя не оставлю; не думай, что я это только говорю: я не могу, если бы даже хотела, но, покинув мать и сестер, я поплыву с тобой, став твоей спутницей. Я очень привычна к морским путешествиям, я это хорошо знаю, и, если от сильной гребли ты захвораешь морской болезнью, я буду за тобой ухаживать. Буду заботиться о тебе, обессилевшем от морской качки, и безо всяких нитей, как Ариадна, приведу в Египет не Диониса, но слугу Диониса и его пророка. И я не буду покинута на Наксосе в этих морских пустынях, плача о твоей неверности и умоляя о помощи. Оставим в покое всех этих Тезеев и все эти безнаказанные преступления древних. У нас с тобой все места — свидетели нашей верности, и город, и Пирей, и Египет. Всякое место на земле будет полно нашей любви; и даже если бы мы жили на голой скале, я уверена, что наша любовь сделала бы и ее храмом Афродиты.
Я убеждена, что ты вообще не стремишься ни к имуществу, ни к роскоши, ни к богатству и все свое счастье полагаешь во мне и своих драмах, но, как ты и сам знаешь, твои родственники, родной город, твои близкие и друзья почти все нуждаются во многом, хотят богатства и наживы.