Письмо 35
Даная приняла в подарок золото, Леда — птицу, Европа — быка, Антиопа — дары гор, Амимона — дары моря,[195] а поэты сочинили об этих подарках мифы и исказили истину своими увлекательными вымыслами. Прими же, прими и ты мой дар, сбросив с себя напускную недоступность и притворное целомудрие, чтобы и я обратился в Зевса и Посейдона, дал тебе то, чего хочешь ты, и получил то, чего хочу я.
Письмо 23
Если тебе нужны деньги, то я беден, если же нужна любовь и добрый честный нрав, то я богат. Для меня не столь позорно не иметь достатка, сколь позорно для тебя продавать любовь.
Ведь принимать у себя тех, кто владеет копьем и мечом только за то, что они не скупятся на деньги, — дело гетер, а свободной женщине следует всегда думать о добродетели и уважать честность. Прикажи мне, что угодно, и я выполню твой приказ: вели мне пуститься в плавание — я взойду на корабль, прикажи вытерпеть побои — и я вынесу их, прикажи расстаться с жизнью — я не дрогну, прикажи пройти через огонь — я не побоюсь ожогов. Какой богач сделает это?
Письмо 28
Прекрасной женщине следует выбирать любимого человека по его нраву, а не по его роду: ведь и чужестранец может оказаться достойным, а согражданин — дурным, тем более, что именно ему обычно свойственно быть заносчивым. Коренной житель ничем не отличается ни от камней, ни от любого неподвижного предмета, который по необходимости остается всегда на одном и том же месте; а чужестранец подобен самым проворным божествам, солнцу, ветру, звездам и Эроту; окрыленный ими, я и прибыл сюда, движимый мощной силой. Не отвергай же моей мольбы: ведь не презрела Гипподамия Пелопа, чужеземца и варвара, Елена — Париса, пустившегося в путь ради нее; Филлида[196] — того, кто вышел из моря, Андромеда — того, кто слетел к ней с вышины.
Они знали, что от соотечественника они получат в дар только один город, а от чужеземца — многие города. Любовь — мой гость, а красота — твой; не мы пошли к ним, а они сами пришли к нам, и мы приняли <их с такой радостью, с какой моряки встречают появление звезд. Если моей любви не препятствует то, что я чужестранец, то пусть и тебе это не помешает принять влюбленного. Ты, может быть, даже предпочла бы жениха-изгнанника, так же как Адраст принял к себе зятьями Полиника и Тидея,[197] чтобы помочь им вернуть себе царство. Не поступай же, как спартанцы, моя дорогая, и не подражай Ликургу:[198] любовь не знает закона об изгнании чужеземцев.
Письмо 32
Твои очи прозрачнее кубков, так что сквозь них можно заглянуть тебе в душу, румянец на твоих щеках превосходит своим нежным цветом вино, в белом полотне твоего легкого хитона отражается их яркий блеск, губы твои окроплены кровью роз, и, мне кажется, ты струишь воду из родников твоих очей и поэтому ты — одна из нимф. Скольких спешивших в путь ты заставляешь медлить? Скольких бегущих мимо удерживаешь? Скольких призываешь к себе, ни слова не промолвив? Я первый, чуть увижу тебя, изнемогаю от жажды, против воли останавливаюсь на месте, держа кубок в руке: но я даже не подношу его к губам; упиваюсь я одной тобой.
Письмо 33
Эти кубки — из стекла, но твои руки превращают их в серебряные и золотые; они плавятся от взора твоих очей. Поставь же кубки на место — они, я боюсь, сделаны из слишком хрупкого вещества. Выпьем же вместе, но только взглядами; ведь и Зевс, вкусив такой взгляд, приобрел себе красавца виночерпия.[199] А если хочешь, не трать вина напрасно, влей в кубок чистой воды, поднеси его к губам, наполни его поцелуями и подавай его тем, кто томится жаждой; нет, никто не может остаться столь бесстрастным, чтобы захотеть даров Диониса, уже вкусив от виноградных лоз Афродиты,
Письмо 60
Все в тебе восхищает меня: и твой льняной хитон, подобный одежде Исиды, и твоя харчевня — храм Афродиты, и кубки — подобные очам Геры, и вино — похожее на цветок, и твои три пальца, — на которых покоится кубок, сложенные вместе, как лепестки в бутонах роз; я боюсь, как бы кубок не упал, но нет — он стоит так прочно, словно его нарочно укрепили, и как будто он сросся с пальцами. Если же ты порой и отопьешь из кубка, то все, что в нем остается, становится горячим от твоего дыхания; это питье слаще нектара и так легко льется в горло, словно оно замешано не на вине, а на поцелуях.
195
Антиопа, дочь речного бога, родила от Зевса двух близнецов — Амфиона и Зета. Амимона, царская дочь, была любимицей Посейдона, который из любви к ней создал источник, названный ее именем.
196
Имеется в виду сын афинского царя Тессея Демофонт, участник Троянской войны; на пути из Трои его прибило морской волной к берегу Фракии. Дочь фракийского царя Филлида стала женой Демофонта.
197
Адраст, аргосский царь, получил предсказание, что выдаст одну дочь за льва, а другую за кабана. Случилось так, что Тидей, убивший своего дядю, явился в Аргос, неся щит с изображением кабана, а Полиник, бежавший из Фив из-за убийства родного брата, пришел в бурную ночь со щитом, на котором был изображен лев. Адраст принял их и выдал за них своих дочерей.
199
Зевс, приняв образ орла, похитил юного красавца Ганимеда и сделал его своим виночерпием.