(7) Доказательства его мудрости настолько многочисленны, что достаточно будет привести лишь несколько. Глубокий знаток в науке военного и гражданского дела, он был так прост в поведении, что требовал к себе внимания лишь настолько, насколько считал нужным, чтобы избегать неуважения и дерзости. Будучи старше доблестью, чем годами, он тщательно вникал во все судебные дела и бывал непреклонным судьею. Строжайший блюститель нравов, спокойно презирающий богатство, равнодушный ко всему преходящему, он часто говорил, что постыдно для мудрого добиваться похвал своему телу, когда у него есть душа.
(8) Об его блистательной справедливости свидетельствует весьма многое. Прежде всего, он был, применительно к обстоятельствам и людям, весьма строг, но без жестокости; далее, карая немногих, он умел этим сдерживать пороки и скорее грозил мечом правосудия, чем пользовался им. (9) Наконец, не говоря о многом другом, известно, что он был столь снисходителен к некоторым, открыто злоумышлявшим против него врагам, что уменьшал по прирожденной своей мягкости строгость законной кары.
(10) Свое мужество доказал он множеством битв, военным опытом и выносливостью в сильнейший холод и зной. Хотя от солдата требуется работа тела, а от полководца работа духа, тем не менее, он сам, смело сойдясь однажды лицом к лицу со свирепым врагом, сразил его ударом, а иной раз он один сдерживал отступавших солдат, став грудью против них. Разоряя царства диких германцев и воюя в знойных песках Персии, он поднимал воодушевление своих, сражаясь в первых рядах.
(11) Его знание военного дела подтверждается множеством всем известных примеров: он предпринимал осаду городов и укреплений в самых опасных положениях, умел разнообразно строить боевую линию, избирал для стоянок здоровые и безопасные места, с правильным расчетом располагал передовые посты и караулы.
(12) Авторитет его был так велик, что солдаты горячо его любили и вместе с тем боялись. Разделяя с ними труды и опасности, он среди жаркого боя приказывал казнить трусов. Еще будучи цезарем[1113], он умел, даже не платя жалованья, держать солдат в повиновении, ведя их на войну с дикими народами, как я уже о том рассказывал. Вооруженный мятеж солдат он успокоил, пригрозив вернуться к частной жизни, если они не перестанут волноваться. (13) Достаточно, наконец, вместо всего другого указать на то, что простой речью на сходке он так подействовал на привычные к холодам и Рейну галльские войска, что увлек их за собою через отдаленные земли в жаркую Ассирию и к самой границе Мидии.
(14) Его счастье было чрезвычайно: как бы на плечах самой Фортуны, которая долго была его доброй путеводительницей, он преодолел в победном шествии невероятные трудности. После того, как он покинул западные области, и до тех пор, пока он был живым, все народы пребывали в спокойствии, словно под животворным жезлом Меркурия.
(15) Его щедрость с несомненностью доказывают многие его поступки, в том числе облегчение податей, отказ от коронного золота[1114], прощение обильных недоимок, накопившихся с давнего времени, беспристрастие в тяжбах казны с частными людьми, возвращение отдельным городам пошлин и земельных имуществ, кроме тех, которые были законным образом проданы прежними властями: он никогда не хлопотал о накоплении денег, полагая, что у собственников они находятся в лучшей сохранности, и часто напоминал, что Александр Великий на вопрос, где его сокровища, добродушно ответил: "у моих друзей".
(16) Изложив все, что я знал о его хороших качествах, перейду теперь к выяснению его недостатков, чтобы хоть вкратце сказать о них. Легкомысленный по природе, он смягчал этот недостаток хорошей привычкой: позволял поправлять себя, когда сбивался с доброго пути. (17) Он был словоохотлив и слишком редко молчал; отличаясь чрезмерной склонностью во всем выискивать предзнаменования, в чем он мог бы сравниться с императором Адрианом, он был скорее суевер, чем точный исполнитель священных обрядов, и без всякой меры приносил в жертву животных, так что можно было думать, что не хватило бы быков, если бы он вернулся из Персии. В этом отношении он походил на императора Марка, о котором сохранилось такое двустишие:
(18) Рукоплескания толпы были ему приятны: не в меру одолеваемый желанием похвал за самые незначительные поступки, он иной раз из стремления к популярности даже вступал в беседу с недостойными того людьми.
1113
Император носил титул августа, его младший соправитель — титул цезаря. Юлиан был цезарем при Августе Констанции в 355-360 гг., и в этом сане вел войну против германцев на рейнской границе.
1114
Коронное золото — разорительные подарки, которые должны были подноситься провинциями при вступлении на престол нового императора, при больших победах и т. п.