Сами врата разделены поперечными и продольными полосами на четыре поля, каждое из которых в свою очередь обито 25 прямоугольными пластинами. На них резьбой, в глубь металла, нанесены различные узоры (ранее гравированные линии, по предположению Н. П. Кондакова, были затерты красной мастикой или киноварью), среди которых 32 двуглавых орла и василиска — «драконы с крыльями, львиными лапами и завившимися хвостами ящеров»[65]. Ряд других пластин, как замечает Н. П. Кондаков, имеют орнаменты «совершенно иной схемы и не византийского стиля, но западного: две птички, обернувшись головами в стороны, клюют плоды, напоминая узор на венецианских и флорентийских тканях»[66]. Среди растительных узоров, частично помещенных в двойных переплетениях овальных медальонов, как и на вертикальных обкладках «корсунских» врат, встречаются сходные кринообразные шишки и другие элементы декора. Любопытно, что некоторые узоры на пластинах ватопедских дверей как бы предвосхищают будущие растительно-цветочные формы, характерные для более поздней турецкой орнаментики. Очевидно, среди мастеров, участвовавших в украшении врат, был ремесленник, хорошо знакомый с мотивами восточной, но не столько традиционной, сколько более новой, орнаментики, складывавшейся на территории Османской империи[67].
Более близкие аналогии основным узорам «корсунских» дверей также встречаются в восточной орнаментике XV—XVII вв. Так, фестончатые медальоны, но более четкие, нежели распластанные, незавершенные медальоны врат, имеются на турецких коврах и тканях XVI—XVII вв.[68] Нередко их заполняют тюльпаны, гвоздики и другие цветы, произрастающие на трех стеблях, т. е. так же, как и на «корсунских» вратах. Такие же фестончатые медальоны украшают и многие металлические произведения, но в тканях они получили преобладающее значение, и возможно, что именно с них перешли в декор различных изделий прикладного искусства. Именно поэтому медальоны «корсунских» врат, как и заполняющие их цветы, вызывают ассоциации с узорочьем восточных тканей (см. илл.).
Чаша XVI в. Серебро, чеканка, резьба. Музеи Московского Кремля.
Уже упомянутые тюльпановидные цветы — основной узор всего резного убранства врат — трактованы мастером весьма обобщенно, абрис цветов в «профиль» очерчивается твердо и энергично. Однако, несмотря на обобщенность и плоскостность изображения, цветы легко опознаются — это тюльпаны, конкретность которых подчеркнута штриховыми насечками-линиями. Они, конечно, несколько отличаются от роскошных, подробно и тщательно проработанных тюльпанов, украшающих турецкую керамику и ткани конца XV—XVII вв.[69] Упрощенность, лаконизм основного узора «корсунских» врат говорят о том, что резчик-орнаменталист, ориентируясь на круг изделий с изображениями тюльпанов, использовал в качестве образца не классические столичные образцы, а вещи, созданные на периферии Османской империи, т. е. те, в декоре которых преобладают орнаментальные мотивы, прошедшие определенную стадию упрощения и стилизации. Среди произведений этого круга отчетливо выделяется своим своеобразием и близостью ряда мотивов резному узорочью врат большая группа вещей, созданных сербскими и турецкими мастерами на Балканах в XVI—XVII вв.[70] Это по преимуществу чаши разнообразные по размерам и украшению, с пунсонным фоном и чеканными узорами, зачастую размещенными в несколько грубоватых шестилепестковых розеттах-клеймах, очерченных широкими полосами, т. е. так же, как и на софийских вратах.
Медальоны подобного типа украшают чашу начала XVI в. (см. илл.), созданную ювелирами Дубровника, интерпретировавшими мотивы не только турецкого, но и западноевропейского, в частности итальянского, искусства[71]. Сербские чаши, созданные в других центрах, отличаются большим воздействием турецкой орнаментики; порою трудно различить, кто был автором этих вещей, «сербский серебряник турецкого ига или же турецкий, работавший на территории Сербии»[72]. На этих чашах также встречаются медальоны, близкие медальонам «корсунских» дверей[73]. Ряд подобных медальонов, как и на новгородском памятнике, заполнен мелкими резными чешуйками[74]. Нередко мишени на дне таких чаш обрамляются чеканным либо резным узором в виде гирлянды тюльпанов. На чаше, хранящейся в фондах музеев Московского Кремля, изображены тюльпаны, почти идентичные цветам «корсунских» дверей[75]. Размещенные в новгородских медальонах тюльпаны на трех изогнутых стеблях с грубыми многолепестковыми листьями известны по рисункам тканей, узорам одежды, декору чаш и т. д. В частности, наиболее близкий вратам узор подобного типа украшает четыре клейма-медальона мелкой, почти плоской сербской серебряной чаши XVI—XVII вв. из фондов Музеев Московского Кремля[76]. Однако в основе своей этот узор восходит к турецкой орнаментике XVI в.: в ритмически повторяющейся последовательности цветы на трех стеблях (аппликация) украшают отвороты турецкого кафтана[77] и почти неизменно встречаются в узорочье турецких походных шатров XVI—XVII вв.[78] Правда, в отличие от живых, изящных, красочно трактованных турецких изображений узоры на сербской чаше и «корсунских» вратах отличаются статичностью и тяжеловатостью. Сохранив весьма относительное сходство с оригиналами, тяжеловесные побеги-стебли с тюльпанами как бы застыли в клейме медальона врат в раз и навсегда данной неподвижности.
67
Не исключается вероятность создания ватопедских дверей, хотя и в константинопольских мастерских, но уже под протекторатом турецкого двора, избравшего Константинополь центром Османской империи. В таком случае производство ватопедских врат может быть отнесено к концу XV в. Известно, что в более позднее время (XVI в.) в Стамбуле (Константинополе) производились вещи, сочетающие традиционную православную направленность, в частности сюжетику, с турецкой орнаментикой (доклад И. И. Вишневской «К атрибуции саккоса митрополита Дионисия», прочитанный на итоговой конференции музеев Московского Кремля в июне 1978 г.).
68
«Islamic Carpets and Textiles in the Keir Colection». London, 1978, p. 75, № 35—37, p. 212, N 125.
69
Тюльпан в турецком декоративно-прикладном искусстве XVI—XVII вв.— едва ли не главный и основной элемент украшения керамики, ткани, металла. См.:
70
Приношу искреннюю благодарность Б. И. Маршаку, посоветовавшему мне обратить внимание на балканские изделия XV—XVI вв. Значительная группа этих вещей в собраниях Советского Союза и отчасти в Сербии была впервые выявлена М. М. Постниковой-Лосевой. См.:
72
73
Обычно эти чаши украшены чеканным орнаментом в виде двух рядов призм, напоминающих пчелиные соты с фигурными, нередко восьмилепестковыми клеймами между ними. См.:
74
78