Другая группа басен, включенных в настоящий раздел, — три басни–новеллы, сохранившиеся в двух рукописных сборниках, где они переписаны рядом с традиционным эзоповским сводом и с «Стефанитом и Ихнилатом». Эти басни фольклорного происхождения; в частности, первая и последняя из них сходны с 212 и 123 новеллами из итальянского сборника Саккетти (XIV в.). Можно не сомневаться, что подобный жанр пользовался гораздо более широкой популярностью, чем мы об этом можем судить; но стойкость эзоповской традиции заграждала ему дорогу в басенные сборники.
СТИХОТВОРНЫЕ БАСНИ ИЗ ПАРИЖСКОЙ РУКОПИСИ
ВРАЧ И БОЛЬНОЙ
Увидел лекарь тяжелого больного
И стал больного лечить по мере знанья,
Но очень скоро больной его скончался.
Лекарь промолвил, обратясь к домочадцам:
«Вина поменьше, припарок бы побольше,
И был бы друг ваш и живым и здоровым».
Но так ответил один из домочадцев:
«Лекарь ты, лекарь, к чему такие речи,
К чему советы, коли он уже умер?
Пока он жив был, тогда и хлопотал бы».
ВОЛК И СТАРУХА
Волк злой, голодный искал себе добычи.
Рыскал он всюду и, наконец, услышал:
Где–то в домишке малыш кричит и плачет,
А над ним бабка твердит ему, грозится:
«Уймись, дождешься: выброшу тебя волку!»
Волк живо понял эти бабкины речи,
И вот, в надежде на легкую поживу
Сел, дожидаясь, чтобы сожрать младенца.
Уж полночь близко, вдруг снова бабкин голос:
Она смеялась, крошку свою лаская,
И говорила: «Детка ты моя, детка,
Что нам до волка? Мы вмиг его зарежем!»
Услышав это, побрел волк восвояси,
Так рассуждая: «Как видно, в этом доме
Слово и дело не в ладу меж собою,
И мне, бедняге, опять ходить голодным».
ПУТНИК И ЗЕВС
Какой–то путник, отправляясь в дорогу,
Молил Зевеса послать ему находку,
Дав обещанье, коль что–нибудь найдется,
Посвятить богу лучшую часть поживы.
Нашел он сумку, и полна была сумка
Фиников спелых и миндальных орехов.
Сперва он думал, что в сумке лежат деньги,
А как увидел финики да орехи,
Так принес в жертву: от фиников — костяшки,
А от орехов только одни скорлупки.
Все остальное съел сам он с голодухи.
Так он исполнил свой обет, данный Зевсу,
Отдав, что было и внутри, и снаружи.
ПЧЕЛА И ЗЕВС
Пчела когда–то, строительница сотов,
Прийти решила на поклон к олимпийцам,
Взявши с собою свой мед для приношенья.
Зевс был доволен этим ее подарком,
И обещал ей дать все, чего попросит.
И вот сказала пчела голосом слезным:
«Пресветлый боже, пчелиный род создавший,
Даруй мне жало за мою тебе службу;
Чтобы могла я убивать беспощадно
Тех, кто захочет мед у меня похитить».
Зевс прогневился, услышав эту просьбу,
Ибо любил он человечью породу:
И вот какое в ответ сказал он слово:
«Не все так будет, как ты того желаешь
Ежели кто–то твоих коснется сотов,
Ты, подлетевши, больно ужалишь вора,
Но вмиг погибнешь сама, потеряв жало».
МЫШЬ ПОЛЕВАЯ И МЫШЬ ДОМАШНЯЯ
Мышь полевая свела с домашней дружбу
И пригласила подругу к себе в гости —
С ней поделиться сельским своим зажитком
Гостья поела ячменя да пшеницы
И говорит ей: «Живешь ты, как мурашка!
Вот у меня–то и впрямь всего довольно:
Приходи в гости и сама убедишься!»
И тут же обе отправились в дорогу.
Хозяйка гостье хлеба подносит, стручьев,
Фиников гору, сыра, плодов и меда,
А та дивится, не может нахвалиться.
И причитает о своей жалкой доле.
Вот две подруги принялись было кушать,
Как вдруг открылась дверь, и вошел хозяин.
Мышки–трусишки, напуганные стуком,
Давай бог ноги, и затаились в норке.
Чуть осмелели, чуть потянулись к фигам,
Опять зачем–то кто–то вошел в кладовку,
И они снова, завидев человека,
Вмиг разбежались и попрятались в щели.
Тут мышка–гостья, голодом истомившись,
Загоревала, и так подруге молвит:
«Что ж, благодарствуй, живи в своих хоромах
И объедайся, сколько душе угодно,
Средь этих страхов, повсюду здесь грозящих.
А мне, убогой, лучше, как видно, будет
Грызть без заботы мой ячмень да пшеницу».
Гораздо лучше жить скромно, да спокойно,
Чем наслаждаться роскошью, полной страха.