Наступила весна, и я заметил: когда воробьям приходит пора заботиться о потомстве, очень оживленные и крикливые самочки начинают пищать, как птенчики, и трепетать полураскрытыми крылышками. Наверное, объясняют друг другу, что кончились зима и кочевки, пришла весна и вместе с нею пора заботы о потомстве. Что может быть сильнее родительских чувств! Подобное же поведение я наблюдал и у ласточек, и, возможно, оно широко распространено среди мелких птиц.
Зимою голодающие дачные кошки, оставленные на произвол своими легкомысленными хозяевами, приучились охотиться за воробьями. Сегодня я был свидетелем необычного происшествия. На участке соседа, на опавших с деревьев и подсохших от теплых весенних лучей солнца листьях, разлеглась кошка и стала как-то необычно кататься по земле. Ее странное поведение привлекло мое внимание.
Кошку мгновенно заметили сидевшие стайкой воробьи, а так как до нее было метров тридцать, перелетели на другое дерево поближе и, склонив головки, замерли.
Кривляющаяся кошка и стайка воробьев, молчаливо наблюдавшая за нею, — такое я увидел впервые в жизни.
Вскоре воробьи один за другим с ветки на ветку стали опускаться ниже. Самый любопытный из них подскакал к кошке совсем близко. Сейчас ему достанется!
Мне бы посмотреть до конца представление. Но не выдержал, спугнул коварного хищника. Кошка умчалась, а воробьи разлетелись во все стороны. Тем все и закончилось!..
Потом два дня шли теплые дожди, почки набухли, зазеленела трава, и воробьи впервые умылись, стали чистенькие, красивые. Пока было холодно, они не принимали ванны. Самый черный воробей, «негритенок», как я его прозвал, потемневший от ночлегов в трубах городских домов, тоже посветлел, но все же не отмылся как следует. Уж очень был грязный.
Две трясогузочки крутятся на свежевскопанных грядках, выискивая толстых личинок хрущей, согнутых скобочкой гусениц бабочек-совок. Каждая находка обязательно сопровождается торжествующим писком: очевидно, для того, чтобы сообщить своей спутнице, что, мол, здесь есть добыча, надо продолжать охоту.
Копая грядки, я набрал десятка два личинок хрущей и сложил их в банку. Трясогузки заметили, подбежали к банке, стали в нее заглядывать, стукать клювиками по стеклу. А забраться в нее или боялись, или не догадывались. Пришлось высыпать личинки на землю. Какой тогда поднялся торжествующий писк!
Воробьи все видели, все заметили. Забыли ссору со скворцами, набросились на личинок хрущей.
Всем хватило добычи. Трясогузки же так насытились, что, усевшись на яблоньке, даже вздремнули. Никогда не видал я такую энергичную и непоседливую птицу сонной…
Сады разукрасились нежно-розовыми облаками цветов урюка. На деревьях сидят воробьи и — вот негодяи — клюют прилетающих на цветы насекомых-опылителей.
Наступил массовый брачный вылет крылатых самок муравьев-жнецов. Одна самка упала у моих ног. Я посадил ее на палец. Она быстро с него взлетела и стала подниматься. Отправилась в далекий брачный полет. Но странницу заметил воробей (наверное, не случайно сидел на проводах электропередачи), догнал, схватил, проглотил…
Воробьи постепенно привыкают к людям. Подбирают крошки, обследуют миску собаки.
По единодушному заключению, один из моих соседей — неважный дачник. Третий год, как заложил фундамент, а домик не строит. И сад запустил. Но этой весной воодушевился, привез доски, песок, паклю и… успокоился. Пакля пришлась воробьям кстати. Один за другим потащили ее в гнезда: подстилочка из пакли мягкая, нежная. Слух о бесхозном стройматериале прошел по всему дачному поселку. Отовсюду слетелись пернатые строители, всю паклю растащили.
С каждым днем теплеет. Весна набирает силу. Воробьи приспособились, большой компанией заселили щель под коньком крыши дачного домика. Теперь каждая пара подсматривает друг за другом. Вот один принес две тонкие соломинки, но сел на крышу неудачно, заскользил лапками вниз по гладкому шиферу, как на коньках, от неожиданности уронил ношу. Одну соломинку успел подхватить, другую тотчас же уволок сосед. Теперь воробьи стали домоседами; распределили гнездовья, закончили путешествия, все время проводят на участке, следят за кормушками. Иногда с громкими криками нападают на в чем-то провинившегося собрата. Но тот, кому влетело, после трепки особенно не унывает. Мелкая житейская неудача его не обескураживает.