Когда вы можете сделать это, вы вправе сказать, что правильно следуете пути медитации на дыхании. Ваша осознанность не имеет препятствий. Вы обладаете способностью ясно познать все Четыре истины. Вы можете достичь освобождения. Освобождение – это ум, который не привязан к низким причинам и последствиям, т.е. к страданию и его причине; он не привязан к возвышенным причинам и последствиям, т.е. к прекращению страдания и пути, ведущего к этому прекращению. Это ум, не привязанный к вещам – причинам познания, не привязанный к знанию, не привязанный и к самому познаванию. Когда вы способны отделить эти вещи одну от другой, вы освоили искусство освобождения. Иными словами, когда вы знаете что образует начало, что образует конец и то, что находится между ними, позволяя им оставаться самими собой, в соответствии с фразой:
Саббэ дхамма анатта
т.е. все явления – «не-я».
Привязанность к вещам, которые являются причинами нашего познания, т.е. к элементам, кхандхам, к чувствам и их предметам – называется привязанностью к чувственным удовольствиям (камупадана). Привязанность к знанию называется привязанностью к убеждениям (диттхупадана). Не обладать чистым знанием себя и о себе (будда) называется привязанностью к правилам и ритуалам (силаббатупадана). И когда мы привязаны подобным образом, мы неизбежно будем введены в заблуждение факторами, которые формируют тело, речь и ум, которые все возникают из омрачённого разума.
Будда был совершенным мастером как причины, так и следствия, без того, чтобы быть привязанным к низким причинам и следствиям или же возвышенным причинам и следствиям. Он находился за пределами причины и следствия. Как страдание, так и покой полностью находились в его распоряжении, но он не был привязан ни к одному из этих состояний. Он в совершенстве знал и добро и зло, в его распоряжении находились как «я», так и «не-я», но он не был привязан ни к тому, ни к другому. В его распоряжении также были предметы, которые могли служить как основа причины удовольствия, но он не был привязан к ним. Он обладал Путём – различающей мудростью – он знал, как принять вид или невежды или проницательного человека и как применить неведение и проницательность в его работе по распространению религии. Что же касается прекращения страдания, он обладал этой возможностью, но не был склонен или привязан к ней. И вот поэтому мы по праву можем сказать, что его мастерство было совершенным.
Прежде чем Будда оказался способен таким образом освободиться от этих состояний, ему сначала пришлось потрудиться, чтобы в полной мере пробудить их в себе. Только тогда смог он их отбросить. Его освобождение исходило от избытка в отличие от простых людей, которые «освобождались», исходя из нищеты. Даже несмотря на то, что Будда освободился от этих состояний, они по-прежнему оставались в его распоряжении. Он никогда не отбрасывал нравственность, сосредоточение и мудрость, над совершенством которых он работал до дня своего Пробуждения. Он продолжал пользоваться каждым аспектом нравственности, сосредоточения и мудрости до дня, когда он достиг полного Освобождения (париниббана). Даже в тот момент, когда он приближался к ниббане, он осуществлял на практике своё полное владение сосредоточением, иначе говоря, он достиг полного Освобождения, находясь между телесными и бестелесными джханами.
Поэтому нам не следует отказываться от нравственности, сосредоточения и мудрости. Некоторые люди не желают соблюдать правила, потому что опасаются стать привязанными к ним; некоторые не желают практиковать сосредоточение, так как боятся стать невеждами или сойти с ума. Но правда здесь в том, что обычно мы уже окутаны неведением, уже безумны, и что практика собранности ума как раз и является тем средством, которое покончит с нашим неведением и излечит наше безумие. Если мы правильно себя развивали, мы взрастим чистую мудрость, подобную гранёному алмазу, который испускает свет в силу самой своей природы. Именно это считается подлинной мудростью. Она возникает у нас индивидуально и называется паччаттам: мы можем взрастить её и узнать только для себя самих.
Большинство из нас склонно неправильно понимать природу мудрости. Мы берём искусственно созданную мудрость, загрязнённую понятиями и используем её для того, чтобы заглушить истинную вещь, подобно человеку, который покрывает ртутью кусок стекла, чтобы можно было видеть своё отражение и отражение других, и думающему при этом, что он нашёл умелый способ видения истины. В действительности же он подобен обезьяне, смотрящей в зеркало: одна обезьяна становится двумя, и она будет играть со своим отражением до тех пор, пока ртуть не сотрётся. Тогда обезьяна станет разочарованной, не зная, откуда с самого начала появилось отражение. То же самое происходит, когда мы невольно приобретаем псевдомудрость, раздумывая и строя догадки в соответствии с понятиями и поглощённостями, когда мы полагаем, что постигли истину: когда же мы встретимся лицом к лицу со смертью, нас непременно будет ожидать печаль.