В холле замка Ивонна любезно обратилась к господину Гаспару:
— Наверное, вы хотите в первую очередь посмотреть галерею, устройства сигнализации и картину, которую намерен украсть Фантомас. Если позволите, я отведу вас туда.
— А, да-да. Так будет лучше, — обрадовался барон де Сен-Гатьен. — Ивонна введет господ во все дела нашего замка. А я, если господа позволят, вернусь к своей мастерской.
И вежливо поклонившись нам, он начал взбираться по большой мраморной лестнице на второй этаж.
Пижу все еще держал в руке свой дорожный, довольно большой, но плоский, прямоугольный портфель. Мадам Эвелина обратила на него внимание.
— Ивонна, — сказала она девочке — может быть, ты сначала отведешь господина Пижу в его комнату, чтобы он мог там оставить свою сумку?
— Ах, нет, нет, — горячо запротестовал детектив. — В портфеле у меня детективные инструменты, различные лупы и приборы для контроля устройств сигнализации и фотоэлементов. Мне он будет нужен в галерее.
Они ушли, и я, поскольку с меня уже было достаточно общества Пижу, был рад, что мной занялась мадам Эвелина.
— Caramba, porca miseria! — сказала она. — Вы приехали сюда из Польши и, в первую очередь, вы должны немного отдохнуть. Я отведу вас в вашу комнату. Галерею и «Пляж» Ренуара вы еще успеете посмотреть.
Винтовой лестницей мы поднялись на второй этаж галереи, построенной на мосту перегораживающем реку. Это на самом деле был чердак с длинным коридором и множеством дверей слева и справа. Окна небольших гостевых номеров выходили на реку, а точнее, река протекала под окнами.
Номер, предназначенный для меня, был меблирован очень скромно, там стоял современный диван, два кресла, шкаф и небольшой письменный стол в стиле ампир.
Мадам Эвелина села в кресло, сняла с головы свою экзотическую шляпу и зажгла сигарету.
— Здесь, на втором этаже находился когда-то монастырь, мсье. Женский монастырь, — добавила она. — Но я думаю, что это не имеет для вас никакого значения.
— Это верно, мадам, — согласился я.
— Я также думаю, что, как детектив, вы умный человек, — сказала пожилая дама, — и думаю, вам не нужно говорить, что, хотя замок этот носит название Шести Дам, скоро будет называться Замком Семи Дам.
— Вы имеете в виду, Ивонну?
— Ну, конечно. Это она всем здесь заправляет. Я пыталась навязать ей свою волю, но это дело безнадежное, caramba, porca miseria. Так уж сложилось, что мой брат, барон, он холостяк, а я, к сожалению… У меня нет детей. Наш младший брат, Марсель, погиб вместе со своей женой в авиакатастрофе, и после них осталось двое детей: Винсент и Ивонна. Они оба здесь выросли. Винсент — она вздохнула и взмахнула рукой. — Ах, я не хочу ничего плохого говорить о нем, но это художник, мсье. Живет в небольшой квартирке в Париже, и, хотя я советовала ему, чтобы он рисовал автомобили, рисует различные абстракции, которых никто не понимает и не хочет покупать. Представьте себе, он отказался от титула баронета в пользу Ивонны и даже от своей старой тетушки не хочет принять ни франка. Чудак, не так ли? К счастью, что заинтересовалась им эта датчанка, мисс Карен Петерсен. Может быть, она сделает из него человека, потому что мне кажется, что это чрезвычайно разумная и симпатичная особа.
— Да, — я кивнул.
— Жаль только, что она со своим отцом уехала на Карибское море, чтобы там искать сокровища какого-то корсара. Тоже странное занятие, не так ли?
— Капитан Петерсен нажил на этом большое состояние.
— Вы правы, — кивнула она. — Единственное, что утешает, что Карен удалось вас к нам пригласить. Она много хорошего говорила о вас. Может быть, вы сможете поймать Фантомаса?
— Я сделаю все, что только в моих силах. Но это будет не легко. И я боюсь, что могу потерпеть поражение, — сказал я честно.
Еще раз, сказав, что понимает меня, она встала с кресла.
— Пожалуйста, располагайтесь. Я не буду вас больше отвлекать, потому что скоро прозвучит гонг на обед, а вы еще должны немного отдохнуть.
Она приятно улыбнулась и вышла из комнаты.
Не чувствуя себя усталым, я спрятал сумку в шкаф и подошел к окну.
В лучах полуденного солнца, я увидел синеву журчащей у моих ног реки, исчезающей где-то внизу, под арками каменных пролетов. Через небесно-голубую воду просвечивали желтые, песчаные отмели, сочная зелень берегов смыкалась за поворотом реки, горизонт закрывали высокие деревья замкового парка, который тянулся по обеим берегам.
Мне было тяжело на душе. Со слов старой леди я предположил, что Карен представила меня здесь, как кого-то необычного, наделенного исключительной проницательностью и интеллектом, для кого поимка преступника было делом ежедневным и простым. А я не чувствовал себя таким человеком. Слишком лестные суждения других смущали меня, и даже парализовывали.