Ивонна и Роберт остались в кустах у дороги, а мы втроем: тетя Эвелина, Пижу и я начали восхождение. Мы двигались медленно и осторожно, потому что прямой путь нам закрывали густые заросли, а слишком быстрое продвижение могло вызвать чрезмерный шелест. Ночь воцарилась тихая, безветренная, и малейший шум разносился далеко. Идя мы слышали лай собак в деревне. В кустах и в траве покрывавших склон холма, громко стрекотали сверчки. Только мрачный замок перед нами лежал в полной тишине. Оттуда не доносилось, ни единого звука.
Склон холма, был изрыт норами диких кроликов и живущих в этом районе лисиц. Кусты и высокие травы тонули в сумраке ночи, и мы периодически проваливались в норы, а один раз на нас неожиданно выскочил козел. Почти каждые несколько минут я слышал тихие проклятья старой леди.
— Caramba, porca miseria, опять какая-то яма? Этот холм напоминает швейцарский сыр. Caramba, это никогда не закончится?
Все, однако, имеет свой конец. Мы, наконец, добрались до башни, чей массивный силуэт возвышался над стенами замка и окрестностями.
— Пст! — прошипел Пижу.
Мы остановились у подножия высокой, вертикальной стены. Долгую минуту мы прислушивались. Но ни с вершины башни, или с крепостных стен не доходил даже тишайший шорох. Только в зарослях за нашими спинами стрекотали сверчки и кузнечики.
Гаспар Пижу почти ощупью нашел на стене донжона толстую веревку с узлами, свисающую сверху, с невидимого для нас маленького окошка. Потом сильно ее дернул раз, другой, чтобы убедиться, что она хорошо привязана, и выдержит вес человеческого тела.
— Ну и что? Мы поднимаемся? — спросил меня шепотом, вешая на шее электрический фонарик.
— Да, — прошептал я.
Признаюсь, что Пижу впечатлил меня. Был хвастун и педант, но ему было не занимать отваги. Может быть, образ огромного состояния, которое обещали за захват Мозга, придавал ему мужества? Какие бы, однако, не руководили им мотивы, он оказался очень смелым. Вооружившись электрическим фонариком он шел "в пасть льва".
— Вы умеете свистеть, мадам? — обратился он к тете Эвелине. — Если вы заметите грозящую опасность, нас следует как-то предупредить.
— Свистеть? Caramba, porca miseria, естественно, я умею свистеть. Как парижский мальчишка! — говоря это, тетя Эвелина сунула два пальца в рот и уже собиралась дунуть со всей силы, но Пижу схватил ее за руку.
— Не сейчас, мадам. Только в случае опасности.
— Ладно, идем уже наверх, потому что я теряю терпение, — ответила та поправляя на голове старый шлем.
Пижу двинулся первым. Схватил веревку, подтянулся на ней, а потом, опираясь ногами о кирпичи в стене, начал медленно, но упорно карабкаться вверх. Через какое-то время исчез с глаз и мы не видели — добрался он до окна, или еще висит на отвесной стене. Наконец, я почувствовал рывок веревки, знак для меня, что наверху все в порядке. Теперь пришла моя очередь.
Я никогда не занимался альпинизмом. Но был человеком спортивным, с довольно сильными руками. Подъем по веревке оказался для меня, однако, довольно трудным, хотя через каждые полметра на веревке был толстый узел, и я мог хорошо ухватится руками. Сапоги мои были на резиновой подошве, и легко цеплялись за пористую стену, давая мне опору.
Пятнадцать метров лазания по канату — это много или мало? Как Вам кажется, дорогие читатели?
Пятнадцать метров — это звучит не слишком впечатляюще. Но ведь это примерно столько, сколько в четырехэтажном многоквартирном доме. Уже на высоте второго этажа, я чувствовал, что у меня немеют руки, кровь из них уходит, а мое тело начинает весить все больше и больше. На высоте третьего этажа пот выступил у мня на лбу.
Только один раз я глянул вниз. И у меня закружилась голова. Мне показалось, что я смотрю в черную бездонную пропасть.
Восхождению, казалось, не будет конца. Меня окружала темнота ночи, тем более, что на эту сторону башни не падал лунный свет. Пижу предусмотрительно привязал веревку к окну, находящемуся в самой темноте, чтобы затруднить обнаружение веревки. Но темнота не позволила увидеть окно, поэтому трудно было во время восхождения рассчитать расстояние. У меня сложилось впечатление, что я все еще вишу, между небом и землей. А силы уменьшались.
— Еще немного! — я услышал настойчивый шепот Пижу, доносившийся до меня сверху, с расстояния не более двух метров.
Последние усилия. Через некоторое время я почувствовал рукой острый край небольшого окошка в стене. Пижу схватил меня за руку и помог мне протиснуться в окно. Еще немного, и вот, тяжело дыша, я стоял на твердой почве.