— Батуру? Директор, казалось, не верил своим ушам.
— Ну, да. Я уверен, что это он, через посредников, продал нашим музеям бесценные экземпляры монет. Поэтому поиски таинственной дамы уже действительно не имеют смысла.
— Батура… — задумчиво пробормотал Марчак. Как и я, он хорошо знал ловкость, интеллект и знания Вальдека Батуры. В свое время наши пути пересеклись в старом особняке, где хранились коллекции польских масонов. Директор Марчак тогда принимал участие в схватке с Батурой и понимал, что он опасный противник.
— Откуда у него эти монеты? — размышлял Марчак вслух. — Голову бы дал на отсечение, что он заработал их нечестным путем. Черт! Такие монеты нельзя найти на улице! Вы должны объяснить эту загадку! — директор ударил ладонью по столу и покраснел. — Я подозреваю, что за этим скрывается, какое-то преступление. Мы не можем позволить Вальдемару Батуре обмануть нас.
— Именно так, пан директор — сказал я. — Поэтому, пожалуйста, отправьте меня в Фромборк.
Марчак посмотрел на меня с большим удивлением.
— В Фромборк? Там уже действует Пьетрушек…
— Там и кроется ответ на нашу загадку, — ответил я.
Директор Марчак сердито размахивать руками.
— Где угодно, но не там. Ни в коем случае. Вы не думаете, что я не догадываюсь о ваших целях? Вы завидуете успехам пана Пьетрушека. Нет, дорогой, пан Томаш! Фромборк не имеет со всем этим ничего общего. Скорее я отправлю вас в служебную командировку в Патагонию. Что будет думать Пьетрушек? Что я ему не доверяю!
— И все же мне нужно поехать в Фромборк — упрямо повторил я.
А потом я набил трубку и долго ее разжигал, ожидая, когда директор Марчак совладеет со своим гневом и даст мне спокойно убедить его.
Произошло это через некоторое время. Лицо директора потеряло красный цвет, только глаза его все еще сердито смотрели на меня. Таким же был его голос.
— Я слушаю вас… — сказал он очень тихо, но зловеще.
Я выпустил клуб дыма и сказал:
— Начнем с урока арифметики, пан директор…
— Только без шуточек, — директор снова ударил ладонью по столу.
— Это серьезное дело — предупредил я. И вытащил из кармана письмо от Баськи. — Итак, пан директор, коллега Пьетрушек нашел в Фромборке первый тайник полковника Кенига. По данным самого Кенига в гробнице он спрятал двенадцать картин. Сколько картин нашел Пьетрушек?
— Двенадцать, — ответил с любопытством директор Марчак.
— Кениг, спрятал в тайнике четыре иконы. Сколько икон нашел Пьетрушек?
— Четыре.
— Кениг спрятал тринадцать скульптур. Сколько скульптур нашел Пьетрушек?
— Тринадцать… — ответил Марчак, пожимая на этот раз плечами.
— Две золотые церковные дароносицы спрятал Кениг и две нашел в гробнице коллега Пьетрушек. Кроме того, Кениг является спрятал в гробнице в сто пятьдесят монет. Сколько монет нашел коллега Пьетрушек?
— Сто пятьдесят штук.
— Нет, господин директор. Нужно вычесть три немецких пфеннига, которые не имеют никакой ценности. Остаются сто сорок семь польских монет.
— Допустим, что это так. И что выходит из этого?
— В последние дни сколько монет было продано нашим музеям таинственным "некто"?
Директор Марчак протянул руку и начал перечислять, загибая пальцы.
— Денарий Мешко I — одна монета, денарий "Gnezdun civitas" — две монеты. Брактеат Яксы — три монеты. Три — подтвердил он.
— Ровно такого числа не хватает до ста пятидесяти. Потому что столько монет должно было быть в тайнике Кенига! — заявил я торжествующе.
Директор Марчак лукаво прищурился.
— Ты забыл о дукате Локетека, который нам тоже предложили купить. А это четвертая монета. Что-то не соответствует вашему счету.
На этот раз я пожал плечами.
— Это был умный ход, чтобы скрыть это число: три. Второго экземпляра золотого дуката Локетека нет. Если бы у кого-то действительно была такая монета, он бы не позвонил вам, а предложил бы купить какому-то конкретному музею. Я дам вам голову на отсечение, что о продаже этого дуката больше не позвонят. Поэтому давайте остановимся только на фактах. Все дело в том, что нам были проданы три ценных экземпляра польских монет. Эти три монеты были похищены из тайника в Фромборке.
Директор Марчак посмотрел на меня, как на сумасшедшего, затем он ударил кулаком по столу.
— Что это за шутки, пан Томаш? — В могиле находилось сто пятьдесят монет, а не сто сорок семь. Сто пятьдесят, вы меня слышите?
— Сто сорок семь, — ответил я.
— Сто пятьдесят! — сказал Марчак.
— Сто сорок семь, — возразил я вежливо.