Пан Самоходик и загадки Фромборка [ЛП]

— Сто пятьдесят! — крикнул директор Марчак.

Его лицо снова побагровело.

Я почувствовал, что, если повторю еще раз "сто сорок семь", он прикажет мне выйти из его кабинета.

Я тяжело вздохнул, открыл страницу моей записной книжки и нарисовал большой крест.

— Разрешите мне, пан директор, задать вам одну загадку?

На мгновение он просто не онемел от гнева, но сумел овладеть собой.

До моих ушей донесся его зловещий шепот:

— Я очень занятый человек, и я прихожу на работу не для того, чтобы слушать загадки моих подчиненных.

— Правильно, пан директор, — вежливо согласился я. "Но сделайте исключение на этот раз. Вот загадка: когда-то жил богатый человек, чья жена умерла. Он поставил на ее могиле великолепный памятник с крестом, украшенным бриллиантами. Вот как выглядел этот крест, именно так на нем были установлены бриллианты.

— Богач беспокоился о бриллиантах — продолжал я. — Поэтому каждый день приходил на могилу и считал их. Каким образом? Снизу вверх — одиннадцать бриллиантов. Снизу до правого плеча — одиннадцать бриллиантов. Снизу к левому плечу — одиннадцать бриллиантов. Не так ли, пан директор? Вы проверили?

Заинтригованный директор Марчак концом пера пересчитал бриллианты на кресте.

— Верно. С каждой стороны выходят по одиннадцать.

— Жил один ловкий вор. Он нахально украл два бриллианта, но богач никогда не узнал об этом. Как и прежде, каждый день приходил на могилу и считал бриллианты. Снизу вверх — одиннадцать. Снизу через правое плечо — одиннадцать, через левое плечо — тоже одиннадцать. Число бриллиантов совпадало, но два бриллианта были украдены.

— Но это же бред! — покачал головой директор Марчак. — Не может быть одиннадцати, когда, как утверждаете вы, вор украл два бриллианта.

— Пожалуйста. Вот то, что сделал вор. Украл по одному бриллианту из левого и правого плеча. А первый бриллиант сверху переместил вниз креста. Вот так:

— Пожалуйста, пересчитайте их, пан директор. Снизу вверх — одиннадцать. Снизу через правое плечо — одиннадцать. И также через левое плечо. Однако два бриллианта были похищены.

Марчак всплеснул руками.

— Чудесная загадка. Сегодня же покажу ее моему сыну.

Но через миг его лицо стало серьезным.

— Простите, но что общего имеет эта загадка с нашей работой?

Я скромно опустил глаза.

— Я забыл добавить, пан директор, что вора зовут Вальдемар Батура, а богача — пан Марчак.

Я думал, что директор будет страшно ругаться на меня, но он неожиданно отреагировал по-другому. Он сказал деловито:

— Будьте любезны, более подробно, коллега.

Я объяснил ему:

— Полковник Кениг спрятал своем тайнике сто пятьдесят монет. Я утверждаю, что три монеты были украдены, но, как бы вы их не считали, выходит, что нашли сто пятьдесят, и все в порядке.

— Я прошу доказательства, — проворчал директор.

— Полковник Кениг был грабитель, но не дебил. Какой смысл имеет для него, прятать три немецких пфеннига? Он спрятал сто пятьдесят бесценных польских монет, а нашли только сто сорок семь.

— Нашли сто пятьдесят монет — простонал директор.

— Итак, вы все еще хотите, оставаться в роли того богатого человеке, который, как бы не считал, все выходит одиннадцать? Кто-то украл три бесценные монеты, а на их место подложил бесполезные пфенниги. И эти три монеты были сразу же предложены нашим музеям.

Директор Марчак несколько раз глубоко втянул в себя воздух. Я знал, что с этого момента наш разговор приобретет очень конкретный характер. Директор Марчак был умный человек. Не хватало ему только детективной жилки, но для этих случаев были мы — я и Пьетрушек. Мудрость его заключалась в том, что, если ему представить убедительные аргументы, не цеплялся упорно за свое мнение, а если его убедить, то он позволял нам действовать самостоятельно, неся при этом ответственность за наши поражения, а их мы не допускали.

— Вы подозреваете коллегу Пьетрушека? — спросил он. — Неужели вы думаете, что это он подменил бесценные экземпляры на бесполезные пфенниги?

— Нет, пан директор. Пьетрушек очень честный человек. Может быть, моя профессиональная зависть заставляет меня видеть, что ему не хватает детективного таланта, но его честность я никогда не подвергал сомнению. Мне кажется, что кто-то его опередил. Открыл могилу до него и взял три самых ценных экземпляра из коллекции монет, а на их место положил пфенниги.

— Почему не украл картину? Или какую-либо икону? Дароносицу или статую. Из тех, что были в тайнике?

Я ответил ему: