Здесь же стояла каменная доска, видимо, выпавшая из стены и перемещенная сюда. С доски на нас смотрел вырезанный скелет и указывал на нас пальцем, надпись под ним гласила:
"Вы такие, как я был. Вы станете такими, как я есть".
Пламя свечи колебалось от нашего дыхания, тени, отбрасываемые нами, танцевали на стенах и потолке склепа, казалось, что из-за гробов высунулись черные фигуры и манят нас к себе.
— О Боже! Смотрите, — простонала Зося Вальс и схватила меня за руку.
Я проследил за ее взглядом. Она смотрела на ужасное подобие дьявола, встроенного в стену склепа. Это был барельеф — чудовищно уродливое лицо, напоминающее не то человека, не то какое-то животное с рогами. У этого зверя был открытый рот и он улыбался, показывая редкие, острые зубы.
Вокруг барельефа я увидел красные отметины, следы свежесбитой штукатурки. Не так давно кто-то пытался вынуть барельеф из стены. На земле все еще лежал молоток и долото.
— Что это? — испуганно спросила Зося.
— Это Teufelsbild, — сказал я, — Портрет Дьявола. За этой плитой с изображением дьявола находится второй тайник полковника Кенига.
— Значит, вы нашли второй тайник Кенига? — радостно прошептала Зося.
— Я? — Я пожал плечами. И добавил с горечью: — Зося, Батура уже побывал здесь. И меня специально привели сюда.
— Что вы говорите? Я сейчас же сбегаю за мальчиками и паном Пьетрушеком. Мы достанем сокровища, — лихорадочно сказала девочка.
Я грустно кивнул.
— Поищите лучше какое-нибудь удобное место, чтобы провести ночь. Свеча скоро догорит, и мы останемся в темноте.
— Мы не можем уйти отсюда?
— Нет, Зося. Насколько я понимаю, дверь из склепа уже закрыта. Мы в ловушке.
Она мне не верила. Она взяла свечу из моих рук и побежала вверх по лестнице. Через мгновение она медленно вернулась в склеп.
— Вы правы, — прошептала она. — Кто-то запер за нами дверь. И что?… Что теперь будет?
— Мне кажется, что нам будет удобнее будет в этом углу, — сказал я.
— И никто нас не освободит? — ее страх становился все больше и больше.
— О, нет. Конечно освободят. Завтра утром. Я догадываюсь о продолжении этой истории, — заявил я равнодушным голосом.
— Кто нас закрыл? Почему?
— Вальдемар Батура.
— С какой целью?
— Вы скоро узнаете. Я скажу вам одно: история со стариком повторяется. Он отправил нас искать ветра в поле, или, скорее, в подвал, прямо ко второму тайнику.
— Вот именно! Теперь мы можем заглянуть в этот тайник. Здесь лежат молоток и долото.
— Но свеча скоро погаснет. И, кроме того, Зося, я ведь не заглядывал в тайник. Вы являетесь свидетелем того, что я не брал долото или молоток в руки, и даже не пытался вынуть из стены Портрет Дьявола.
— Я этого не понимаю, — вздохнула девушка.
— Ты видишь эти красные царапины вокруг каменной таблички? Батура уже был здесь до нас и вынул Портрет Дьявола из стены. Я уверен, что тайник был ограблен, и я не хочу иметь ничего общего с этой историей.
Я снял пальто и направился в угол мрачного склепа.
— Нет, нет, не там. Там гроб и скелеты, — простонала Зося.
— Здесь повсюду гробы и скелеты, — успокаивающе сказал я. — Не бойся мертвых. Они не опасны, и они ничего не замышляют против нас. Они лежат здесь веками и спят вечным сном.
Я свернул пальто и положил его в угол склепа. Я сел на него, а Зося присела рядом со мной. Девушка все еще держала меня за руку.
— Вы не боитесь? — спросила она, наконец, чтобы преодолеть собственный страх.
— Нет, Зося. Я уже говорил, что не боюсь мертвых.
Свеча медленно догорала.
Свеча медленно умирала. Зося оглядела склеп.
— Здесь похоронен Николай Коперник? — спросила она.
— Нет. Эти гробы в основном в стиле барокко, а Коперник жил в эпоху Возрождения. Стиль эпохи отражается в форме гробов. Одни гробы — готические, другие ренессансные, а третьи барочные. Например, готические гробы напоминают трапециевидные ящики. А эти, как вы видите, имеют полукруглые, плавные выпуклости.
— Значит, вы действительно не боитесь?
— Нет. А вы?
— Я? — она подумала. — Не думаю, что я боюсь. В конце концов, я хотела испытать приключение.
— И это самое настоящее приключение.
— Когда я расскажу друзьям о ночи, проведенной в склепе, среди гробов и скелетов, никто мне не поверит, — вслух подумала она.
И, сознание того, что она расскажет о своих приключениях своим друзьям, вероятно, придало ей мужества. Но руки моей она не отпустила.
И снова, долгое время мы смотрели, как горит свеча, как уменьшается пламя фитиля, и склеп медленно начал погружаться в темноту.
— Я не должна бояться темноты, — сказала Зося. — Мой отец — шахтер. Угольные шахты — настоящий лабиринт темных коридоров. Шахтеры носят специальные лампы, но они проводят половину своей жизни в подземных туннелях.
— Они храбрые, не так ли?
— О да. Они все время подвергаются опасности. И я дочь шахтера, и я должна быть храброй. — Эти слова, казалось, придали ей отваги.
Внезапно свеча заискрилась и погасла. Может быть, так даже лучше, потому что мы перестали видеть гробы вокруг нас.
Вокруг стояла полная тишина, и я услышал свое сердце. Затем, когда холод погребального склепа проник в нас, я снял пиджак и укрыл им девочку.
Зося прижалась к моему плечу и все еще держала меня за руку. Ее хватка была сильной, но затем она успокоилась. Я догадался, что девушка заснула.
А я долго не мог уснуть. Может, потому что было холодно?
Или, может быть, я вдруг осознал все совершенные мною ошибки…