В порядке стройном шло всё общество из бора;
Вначале детвора под оком гувернёра,
Там, с Подкомория женой, Судья почтенный,
А рядом с ними шёл супруг её степенный;
За ними — барышни; на полшага, не больше,
От них шли юноши, как то водилось в Польше.
Никто не думал здесь о соблюденьи правил,
Никто мужчин и дам в порядке не расставил,
Но трудно было бы не соблюдать приличий:
Судья хранил в дому былых времён обычай,
И требовал от всех он дани уваженья
Для старости, ума, чинов и положенья [19].
Любил он говорить в те памятные годы:
«Порядком держатся и семьи, и народы,
С его падением приходит мир в упадок».
Кто приезжал к Судье, перенимал порядок,
Которым всё кругом в имении дышало,
Хоть незнаком ему порядок был сначала.
Соплица повстречал племянника приветом,
Он руку дал ему поцеловать при этом,
Поцеловался с ним, поздравивши с прибытьем,
И хоть пришлось совсем немного говорить им,
Но чувство прорвалось невольною слезою,
Которую смахнул он на ходу рукою.
За господами вслед, как повелось в поместье,
Крестьяне и стада с полей уходят вместе.
Там овцы скучились, а дальше, за оврагом,
Коровы шествуют неторопливым шагом —
И колокольчики звенят друг подле друга.
Несутся лошади со скошенного луга;
Стада на водопой бегут, стучат копыта,
Скрипит журавль, течёт струя воды в корыто.
Судья с гостями был, устал, гуляя долго,
Но пренебречь не мог он исполненьем долга.
На скотный двор пошёл сам поглядеть на стадо,
Приглядывать за ним хозяйским глазом надо.
Присмотра пан Судья не доверял дворовым,
Он утверждал, что скот был оттого здоровым.
Пан Войский свечи взял и вышел в сени с Возным[20],
Там разговором с ним он занялся серьёзным.
Расспрашивал его, зачем он спозаранка
Перенести столы велел под своды замка,
Чьи стены издали в густой листве белели.
Зачем столы туда поставил в самом деле?
Не мог понять того пан Войский, он скривился.
Пошёл спросить Судью, Судья и сам дивился,
Но было некогда менять распоряженье,
Пришлось созвать гостей, просить у них прощенья.
Тут Возный объяснил Судье весьма пространно,
Что изменить пришлось распоряженье пана,
Затем, что дом жилой для пира не годится,
Гостям почтенным в нём никак не разместиться;
А замок цел ещё, не обвалились своды,
Лишь треснула одна стена за эти годы;
Нет рам, но в летний зной зато дышать свободней,
А близость погребов для челяди удобней.
Тут он мигнул Судье, видать по важной мине,
Что перенёс столы он по другой причине.
Почти в двух тысячах шагах от Соплицова
Руины высились, как памятник былого.
То замок родовой Горешков был [21]. В восстаньи
Погибли все они: богатство, в наказанье,
Отписано в казну; всего за четверть века
Вконец разорено имение опекой.
По женской линии родным кой-что досталось
Да перепало там и кредиторам малость.
Лишь замок уцелел — средь местного шляхетства
Никто не зарился на эту часть наследства;
Но юный Граф, сосед и родственник магната, —
Хотя родство у них весьма далековато, —
Когда вернулся вновь из странствий заграничных,
Пленился готикой старинных стен кирпичных [22].
Судья по записям доказывал, однако,
Что замок — дело рук не гота, а поляка [23].
У Графа стал Судья оспаривать руины,
Неведомо зачем процесс затеяв длинный [24].
Но тяжба их в судах осталась без ответа
И поступила в суд губернский из повета,
В сенат, и наконец, дорогою привычной,
Вернулась вновь она в исходный суд — граничный.
вернутьсяПоэт не раз подчёркивает, как характерную для Судьи черту, его приверженность старопольским традициям с их положительными и частью отрицательными чертами.
вернуться«Возный», или «генерал» — избранный из местной шляхты постановлением трибунала или суда, разносил повестки, провозглашал ввод во владение, производил, по поручению судебных властей, личный осмотр на месте фактического положения вещей и т.п. Обычно эту должность нёс кто-либо из мелкой шляхты (А.М.).
Возные были характерными, бросавшимися в глаза фигурами в старопольском суде. Как шляхтичи, они были при сабле, в старопольском костюме — кунтуше и жупане (обычно голубого или же яркоалого, багряного, кармазинного цветов). Длинный кунтуш, узкий в плечах и спереди стянутый, был от пояса до ниву в сборках. Из-под кунтуша, от шеи до пояса, виднелся жупан. Рукава у жупана были узкие, а у кунтуша — откидные, закладывавшиеся обычно на плечи.
вернутьсяМотив замка — один из ведущих мотивов композиции «Пана Тадеуша». В действительности нигде в окрестностях Новогрудка, избранных местом действия поэмы, нет и не было развалин, которые бы напоминали горешковский замок. Горешки — белорусская форма фамилии Ожешко, знатного рода, гербом которого был «Корабль». В первоначальной редакции так и было: Ожешко. Эта семья, по-видимому, покровительствовала родителям поэта: крёстные матери двух его братьев были Ожешко.
вернутьсяГраф возвратился из заграничного путешествия («вояжа» — как тогда говорили), предпринятого для довершения образования. Такие путешествия считались тогда необходимой частью великосветского воспитания молодых людей. Последние приобретали поверхностный лоск и нередко проникались ложным чувством собственного превосходства и презрительным отношением к родине. Традиционной темой польской литературы конца XVIII — начала XIX века стало высмеивание молодых аристократов, набиравшихся за границей разных чудачеств.
Европейский романтизм сильно содействовал углублению понимания готики, архитектурного стиля, характернейшая черта которого — стрельчатая арка (в сводах, окнах, дверях). Граф, энтузиаст романтизма (которым он увлекается лишь как модным литературным течением), разделяет и романтическое преклонение перед готикой.
вернутьсяГоты — древнегерманское племя, исчезнувшее со времени великого переселения народов. Гот-архитектор фигурирует здесь ради комического эффекта, так же как и «документы», свидетельствующие о том, что строителем замка был в действительности некий виленский мастер-каменотёс, комически противопоставляемый (несведущим в архитектуре и в истории Судьёй) мифическому архитектору-готу.
вернутьсяВ этих стихах, как и в ряде других мест поэмы, дана сатира на широко распространённое среди шляхты и глубоко укоренившееся в старой Польше бытовое явление — сутяжничество. Сатирический выпад тем острее, что в процесс втянулся «неведомо зачем» не кто иной, как судья, который по должности обязан был бы бороться с этим явлением.