Затейливая речь покрылась смехом вскоре,
Встаёт из-за стола достойный Подкоморий.
Он самый старший здесь и возрастом и чином,
Шагает, кланяясь и дамам и мужчинам.
Ксёндз и Судья за ним; супругу Подкоморья
Повёл хозяин сам с почтением во взоре.
Соседку — юноша, но был он не в ударе,
А с дочкой Войского Нотариус шёл в паре.
Тадеуш молодёжь вёл в ригу; злясь на что-то,
На что? И сам себе не отдавал отчёта.
Беседа за столом Тадеуша смущала,
Он вновь и вновь её перебирал сначала,
И слово «тётушка» жужжало прямо в ухо,
Как будто бы жужжит назойливая муха.
Хотел он Возного порасспросить о пани,
Но, не поймав его, остался при желаньи.
Гречеху он искал, но тот ушёл с гостями,
Заняться должен был домашними делами:
Ночлег готовили в дому для именитых,
Старик раздумывал, как лучше разместит их.
Устроить юношей Тадеуш был обязан,
На сеновале им ночлег Судьёй указан.
Настала тишина, в монастыре как будто,
За колоколом вслед — безмолвия минута.
Лишь окрик сторожа ночную мглу тревожит,
Да всё ещё Судья забыться сном не может;
Хозяин-хлебосол обдумывал забавы
В дому и на поле, в окрестностях дубравы.
Распоряжения давал он эконому,
Конюшим, егерям, принадлежавшим к дому.
Вот просмотрел счета, в них должно разобраться,
И Возному сказал, что хочет раздеваться.
Тут Возный развязал парчевый слуцкий пояс [67],
Витая бахрома на нём висела сдвоясь,
Золототканный шёлк, бесценный по работе,
Он чернью серебра покрыт на обороте.
На обе стороны тот пояс надевали:
На праздник — золотой и чёрный — в дни печали.
Один лишь Возный мог сложить его в порядке.
Он говорил Судье, разглаживая складки:
«Ведь в замке трапеза была ничем не хуже,
И в выигрыше пан останется к тому же!
С сегодняшнего дня владеть мы замком вправе,
Понеже есть статья, известная в уставе [58],
Которая теперь нас вводит во владенье,
Противной стороне отрезав отступленье!
Кто в замке принимал, тот подтвердил тем самым,
Что он хозяин в нём. Ответчикам упрямым
Придётся отступить. Свидетельство их будет
Во вред самим себе. Вам замок суд присудит!»
Уже уснул Судья, а Возный вышел в сени,
Уселся, положив тетрадку на колени,
Которую носил, как требник, неизменно
И дома и в пути читал обыкновенно.
Реестр судебных дел хранил бедняга свято [59]:
В нём были списки лиц, судившихся когда-то,
Которых Возный сам провозглашал бывало,
А об иных слыхал, таких имён немало,
Обычный список лиц для глаз непосвящённых,
А Возный в нём читал о годах отдалённых.
Все тяжбы старые: Огинского с Визгирдом,
Монахов с Рымшею, а Рымши с Высогирдом,
Потом Мицкевича с Малевским, а с Петковским
Юраги и ещё Гедройца с Рудултовским…
Да всех не перечесть, фамилий вереница,
А в довершение — Горешко и Соплица.
Дела минувших дней из списка выплывали,
Истцы, свидетели пред ним опять вставали.
Он видел сам себя в кунтуше яркоалом,
Жупан белёхонек, стоит пред трибуналом,
И саблею своей с достоинством бряцает
И по столу стучит: «Спокойно!» — восклицает.
Мелькают перед ним уставы трибунала…
Последний Возный спит, смежив глаза устало [60].
Так проводили жизнь в то памятное лето,
В повете на Литве, когда почти полсвета
Слезами изошло. Бог войн, вооружённый
Литыми пушками, полками окружённый,
Орлов серебряных запрягши в колесницу,
А с ними золотых[61], простёр до Альп десницу:
Маренго, Аустерлиц, Египет, пирамиды,
Он с гвардией прошёл, она видала виды!
Разя, как молния, он вёл войска к победам,
И слава бранная за ним стремилась следом,
Взносила имена: у берегов литовских
Отбилась, наконец, от грозных войск московских!
Они стеною путь в Литву закрыли сразу,
Чтоб вести не могли переносить заразу!
вернуться
[58]
Возный, всю жизнь проведший в судах, придумывает здесь юридический трюк, такую «натяжку» закона, которая отдавала бы Судье замок.
вернуться
[59]
Реестр судебных дел хранил бедняга свято. — «Воканда» (реестр судебных дел) — узкая продолговатая книжка, куда записывались имена тяжущихся сторон в порядке рассмотрения дел. Каждый адвокат и возный обязал был иметь подобную воканду (А.М.).
вернуться
[60]
Этим стихом первоначально заканчивалась первая книга «Пана Тадеуша». Последующие стихи составляли окончание третьей книги. Работая уже над четвёртой книгой, поэт решил сделать эту перестановку.
вернуться
[61]
«Бог войн» — Наполеон I; далее говорится о наполеоновских золотых орлах (полкозых эмблемах, в подражание римской войсковой эмблеме) и серебряных орлах польских легионов Домбровского, воевавших в составе французской армии.