Потомок шляхтича, возьми-ка саблю в руки!
У ног твоих сложил я «Ножик перочинный».
Он для меня был всем — и счастьем и кручиной.
Ведь не женился я и не имел дитяти, —
Он заменял мне всех; ни разу из объятий
Моих не выходил; я, как зеницу ока,
Берёг его всегда, со мной и спал он сбоку!
Когда ж я постарел, то осенил он ложе,
Как осеняет кров еврея слово Божье!
В могилу «Ножичек» хотел я взять с собою, —
Владельца он нашёл и вновь годится к бою!»
Со смехом искренним, взволнован простотою,
Промолвил генерал: «Ты станешь сиротою,
Когда уступишь мне ребёнка и супругу,
Утратишь в старости опору и подругу!
Но чем вознагражу тебя за жертвы эти,
За дар, которого дороже нет на свете?»
Тут Ключник закричал: «Что я, Цыбульский, что ли,
Который проиграл жену по доброй воле [17],
Как песня говорит? Мне и того довольно,
Что «Ножик» мой блеснёт ещё на свете вольно
В такой руке! Прошу о том лишь генерала,
Чтоб длинен был темляк, как лезвию пристало.
Тогда, как рубанёшь ты недруга от уха, —
То разом рассечёшь от головы до брюха».
Князевич принял меч, но был он слишком длинный,
И слуги унесли заветный «Перочинный».
Что стало с «Ножичком», есть разные рассказы,
Но больше не видал его никто ни разу.
«А что же ты, Матвей? — спросил его Домбровский, —
Не весел и не пьёшь? Ты, удалец литовский?
Не радуешься ты орлам белее снега,
Орлам серебряным и золотым [18], коллега?
Не рад костюшкиной побудке молодецкой?
Как не почувствовал ты гордости шляхетской?
Я думал, если ты и сабли не отточишь,
То выпить с нами ты, наверное, захочешь
За императора и за надежды Польши!»
«Слыхал, — сказал Матвей, — чего и слушать дольше
Но двум орлам в одном гнезде не поместиться,
А милость кесаря ведь может измениться!
Наполеон — герой! я возражать нe стану!
Но о Пулавских всё ж хочу напомнить пану.
Они о Дюмурье твердили меж собою,
Что Польше надобно и польского героя [19].
Не итальянского и не француза — Пяста,
Юзефа ль, Матека, а нет, так Яна! Баста!
Про войско говорят, что польское! Сапёры
И фузильеры есть [20], вступать не стану в споры.
Немецких прозвищ здесь побольше, чем народных,
Кто разберётся в тех названиях негодных?
Должно быть, с вами тут и турки, и татары,
Схизматики ещё — не миновать им кары!
Сам видел, как они бесчинствуют в деревне [21],
Бьют женщин, не щадят и веры нашей древней!
Торопятся в Москву! Далёкая дорога,
Коль выбралось его величество без бога!
Слыхал, что проклят он и отлучён костёлом…»
Хлеб размочил старик в молчании тяжёлом,
И начал есть его, не видя проку в споре.
Уже на Матека косился Подкоморий,
Роптала молодёжь; но тут о третьей паре
Соплица возвестил, и ропот смолк в разгаре.
То был Нотариус. Не назови он имя,
Неузнанным бы он остался меж своими:
Привык он к кунтушу, однако Телимена
Сменить его на фрак велела непременно [22];
И вот он был одет согласно новой моде,
Хотя видать, что фрак претит его природе, —
Он жесты так любил! А нынче прям, как спица,
Шагает, как журавль, боится оступиться;
Хоть с миной важною, а всё в тяжёлой муке,
Не знает, что сказать, куда засунуть руки.
Заткнуть за пояс их — нет пояса на платье;
Водил по животу руками; вдруг — проклятье! —
Ошибку понял он и стал краснее рака
И руки заложил в один кармашек фрака.
Он, как сквозь строй, прошёл под шёпот изумленья;
Стыдился фрака он, как будто преступленья;
А Матька увидав, затрясся от боязни.
До сей поры Матвей с ним жил в большой приязни,
Теперь же взгляд его беднягу жёг, как пламя.
Застёгивался он дрожащими руками, —
Казалось, раздевал его Забок тем взглядом;
И так был разъярён Матвей его нарядом,
Что дурнем обозвал средь целого собранья
И вышел, не сказав и слова на прощанье,
И, на коня вскочив, помчался прочь мгновенно.
вернуться
В Литве широко известна трогательная песня о пани Цыбульской, которую муж проиграл москалям (А.М.).
вернуться«Орлы» — полковые эмблемы французских (золотые) и польских (серебряные) войск.
вернуться
Барские конфедераты пользовались помощью Турции и Франции, стремившихся к ослаблению царской России. Франция прислала в 1770 году барским конфедератам генерала Шарля Дюмурье для инструктажа польских повстанцев, но этот генерал сыграл в Польше незавидную роль.
вернутьсяФузильеры — стрелки, французское название пехотных солдат. Мацек прав, говоря, что названия родов войск в польской армии все чужеземные; но что касается фузильеров, то они были ещё при Станиславе Августе.
вернутьсяАрмия Наполеона с первых же недель вторжения отличалась мародёрством и насилиями над мирными жителями. Вестфальцы Жерома Бонапарта в этом отношении были из первых.
вернутьсяМода на французскую одежду распространялась в польской провинции от 1800 до 1812 года. Наибольшее число молодых мужчин меняло покрой одежды перед женитьбой, по желанию своих невест (А.М.).