Глава 5
Рубикон гнал по трассе с удивительной скоростью для такого огромного внедорожника. Солнце готовилось заходить за горизонт. Вечером в пустыне становилось жутко, хоть темнота и закрадывалась в сердце при свете дня, но вечером все становилось хуже. Песок выглядел багряным, как будто пролилось много крови, как будто она впиталась в него. Каждая песчинка отливала красным, как рубин. Оранжевое солнце, розовато-голубое небо и медленно плывущие по небу пушистые облака. Такая ужасающая и печальная картина. Пустыня казалась вымершей. По барханам ползали маленькие ящерки, а кактусы отбрасывали какие-то зловещие тени, которые, казалось, готовы отделиться от земли и стать большим, чем просто тень. Пейдж сидела, откинувшись на спинку сиденья, и просто смотрела вдаль, окунувшись в свои мысли. Уоллес вел Рубикон плавно, но быстро, с эдаким мастерством бывалого водителя. Одной рукой держа руль, а второй то поднося к своим губам сигарету, то отдаляя, он напевал мотив какой-то старой песни, которая, возможно, слишком часто играла в барах. Настолько часто, что въелась в мысли мужчины навсегда, как в память о былом времени. Вспоминая свою жизнь, Уоллес невольно находил в себе какие-то черты, которые не должны присутствовать в характере настоящего человека. Не сказать, что мужчина считал себя плохим, просто он не думал, что сделал за жизнь хоть что-то полезное. Отслужил в армии, жил один, работал автомехаником, каждый вечер ходил в бар и смотрел футбол. Ну что за заурядная, скучная жизнь? То ли дело сейчас. Скитаться по стране в поисках. А в поисках ли? Просто постоянная беготня с погоней. Развлечений никаких. Ночью напиться до потери пульса и заснуть под крики мертвецов, вылезших из самого пекла Ада, под покровительством самого Сатаны. Молиться Господу Богу, лишь бы дожить до утра, лишь бы набраться сил и не умереть. - Солнце заходит. Поменяемся на ночь? Ты сможешь поспать, - Пейдж устало потянулась и повернулась к Уоллесу. У мужчины было очень сосредоточенное лицо. Девушку так и тянуло спросить, откуда у него этот шрам, но все-таки человеческое осознание того, что это будет как минимум не к месту, ее останавливало. Мужчина не ответил, а продолжил вести машину. Уоллес настолько глубоко погрузился в свои мысли и воспоминания, что даже не расслышал вопроса, который ему задала Пейдж. - Эй, - Пейдж щелкнула перед носом Уоллеса пальцами. - Я тебе вопрос задала. Ночью ты поведешь или хочешь отдохнуть? - Давай я отдохну, - Уоллес снизил скорость и немного съехал на обочину. - До заката еще есть время, - отметила Пейдж, взглянув на оранжевое солнце. - Мы можем побыть тут, дадим машинке отдохнуть. А, что думаешь? - Было бы неплохо, я думаю. Парочка достала немного еды, бурбона и уселась на капот Рубикона. Солнце уже наливалось красными оттенками, и небо, поддаваясь его власти, тоже приобретало багряные цвета. Песок уже казался совсем бордовым. Облака порозовели и выглядели как маленькие кровавые пятна на ужасно темном залитом кровью небе. Пустыня как будто сама олицетворяла Ад, со всеми из этого вытекающими последствиями. Тьма, ужас, дрожь, пробирающая до костей, - вот, что такое пустыня. Совершенное одиночество. Рядом с тобой лишь мертвецы, которые так и норовят разорвать тебя на части, чтобы сделать одним из них. Казалось бы, ты стоишь, и в спину тебе дышит что-то холодное, отвратительное. Но что из двух самых страшных вариантов? Одиночество или же живой труп? - Я тут думал. А каково тебе в семнадцать лет быть такой одинокой? Ладно в моем возрасте, к такому уже привыкаешь. Тебе семнадцать, ты еще ребенок. Стреляешь, я так понимаю, ты хорошо. И прочее... Я пытаюсь задать вопрос так, чтобы тебя не обидеть, - Уоллес задумчиво посмотрел на бутылку в своих руках. - Ты хочешь спросить, не боюсь ли я? - Пейдж вытащила из пачки последнюю сигарету и прикурила. - Да. Но чего ты боишься. Одиночества или этой чертовщины? - Я не знаю. Но ты прав, мне чертовски страшно. Просто есть правила, которым я следую и благодаря которым я до сих пор жива. Не смотри, не оглядывайся, не слушай. Думай о своем, постоянно занимай свою голову какими-то мыслями, но не думай об одиночестве, страхе или мертвецах. Советую тебе делать так же. Мужчина сделал глоток и задумался. Действительно, если просто постоянно занимать свою голову другими вещами, может быть, будет не так страшно. Может, будет легче ходить по земле. Страх - это первобытное чувство. Бояться - нормально. Но в этом мире, если ты хочешь выжить, ты не должен показывать, что тебе страшно. Строй из себя бесстрашного рыцаря, но только не дергайся и не показывай свою дрожь. Тот ужас, который ты испытываешь, может впиваться в тебя цепной хваткой, может расползаться по твоим венам, может приковать тебя к земле, ты можешь его испытывать, это естественно. Но ты не должен его показывать, это должно оставаться лишь внутри тебя. - Солнце почти зашло. Двигаем, - Пейдж ловко спрыгнула с капота и села на водительское место. Уоллес тоже спрыгнул и, сев на пассажирское, чуть ли не сразу заснул. Проснулся он, когда луна уже освещала темную пустыню, а небо было усыпано звездами. Отовсюду раздавалось рычание и крики, щелканье, было жутко и темно. Песок уже не был багряным, он был серебряным, подобно маленьким звездам на небе. И все равно пустыня наводила на Уоллеса этот отчаянный ужас, который захватывает все тело и не отпускает. Пейдж вела машину на предельной скорости, однако сидела более чем расслаблено и напевала себе под нос какую-то песню. Мужчина понял, что она его удивляет. Маленькая четырнадцатилетняя девочка вернулась домой и не нашла никого, просто з